— Вы часто бываете здесь?
— Когда появляется настроение, — вызывающе ответила Синтия Фаррадей.
— Как вы попали в дом?
— Когда я уезжала, никто не велел мне отдать ключ.
— Когда вы покинули «Берег»?
— До войны, — уклончиво ответила она.
— Почему вы отсюда уехали?
Она задумалась; в ее глазах появилось выражение, какое бывает, когда кто-то вглядывается в давнее и суровое прошлое.
— Какой интересный вопрос! Наверное, я уехала потому, что решила, что так будет правильно.
— В самом деле?
— Сегодня очень славный день. Вы не вынесете сюда два стула? Мы посидим на террасе и полюбуемся видом. К сожалению, никто не подаст нам чаю. Что ж, не важно. Должна предупредить вас, я обещала вернуть моторную лодку не позже пяти часов.
Выполняя ее просьбу, Ратлидж впервые вошел в дом.
Комната за застекленными дверями оказалась просторной; противоположную от окон стену украшал большой мраморный камин, а высокий потолок — алебастровые розы в орнаменте из цветочных венков; узор на обоях изображал лимоны на шпалерах и плетистые розы. Стулья и диваны, насколько Ратлидж видел через закрывающие их чехлы от пыли, были обтянуты светло-зеленой и бледно-желтой материей. Комната производила умиротворяющее впечатление. Она походила на садик внутри дома, созданный ради удовольствия женщины.
Увидев два подходящих стула, он снял с них чехлы и вынес на террасу.
Синтия Фаррадей стояла на том месте, где он ее оставил, и смотрела на реку.
Она обернулась, когда Ратлидж поставил рядом с ней стул. Улыбнувшись, она села и вытянула перед собой ноги, обутые в сапожки.
— Божественно! — воскликнула она, когда Ратлидж сел на другой стул. — Всегда любила сидеть на террасе. Тетя Элизабет… то есть миссис Рассел… бывала в зимнем саду чаще, чем в других комнатах, и я вполне ее понимаю. Зимний сад и терраса очень хорошо сочетаются, вы не находите? Я провела там много счастливых часов.
— Когда вы приехали сегодня? — спросил Ратлидж.
— После полудня. Кстати, я забыла пообедать и не подумала захватить с собой сэндвичи.
— И долго вы намерены тут пробыть?
— Не очень. Сами видите, мне не хватило храбрости войти в дом и вынести оттуда стул. Показалось, что трогать мебель будет… как-то неправильно. Как будто она спит.
— Вы, кажется, жили здесь в детстве… Что вам запомнилось ярче всего?
— Для адвоката вы очень любопытны. Но раз уж вы оказались настолько любезны и принесли нам стулья, я отвечу на ваш вопрос. Помню, что большей частью я бывала здесь счастлива. Конечно, вначале я ужасно скучала по родителям. Уайат как мог старался меня развлечь — по доброте душевной. Он знал, как сильно я горевала. А вскоре сюда приехал еще один кузен — Уайата, не мой — и мы втроем провели вместе несколько приятных лет. А потом мы выросли, и все сразу изменилось. — Голос ее сделался печальным.
— Что с ними случилось?
— Вы же адвокат, вот вы мне и скажите.
— Джастин после войны не вернулся сюда. А Рассел женился и почти сразу потерял и жену, и ребенка. Но, овдовев, он все равно продолжал любить вас. — Последние слова были лишь догадкой; Ратлидж вспомнил, что говорила ему Нэнси Бразерс. Впрочем, он сразу понял, что его слова попали в точку.
Синтия Фаррадей неловко поерзала на стуле.
— Вы слишком много знаете. Вы что же, шпионите за нами?
— Нет, что вы. Просто дополняю деталями сухие факты. Как вы ладили с миссис Рассел?
— Сначала я ей понравилась. Я была несчастным ребенком, которого нужно было опекать, и она обращалась со мной, как с дочерью. Я привязалась к ней; приятно было снова обрести дом. Когда умерли родители и все сразу изменилось, я очень растерялась. Мне не позволили остаться в лондонском доме, где я чувствовала себя в безопасности и все было знакомым. Мне сказали, что лучше будет, если я поживу у незнакомых людей.
— Кто вам сказал?
— Поверенные моего отца. Очень назойливые старикашки — ну, в то время они казались мне старикашками — постоянно твердили, что именно этого хотели бы мои родители. А мне казалось, что мама с папой, наоборот, ничего подобного бы мне не посоветовали.
— Вы сказали, что бывали здесь счастливы «большей частью»…
— Сначала мы дружили втроем, с Уайатом и Джастином. Наша дружба, наверное, помогла мне исцелиться, и я думала, что так будет всегда. Но мы выросли, как вырастают все дети, и Уайату показалось, что он влюбился в меня. К сожалению, я не была влюблена в него. Тетя Элизабет его поощряла. По крайней мере, мне так казалось. Тогда я была еще так молода, что не понимала, что ей на самом деле хотелось бы удержать меня в семье. Я думала, что она сводит нас вместе ради него, но сама ничего подобного не хотела. Наверное, я была не слишком покладистым ребенком.
— Все логично, не так ли? Миссис Рассел хорошо вас знала; вы должны были после совершеннолетия получить наследство покойных родителей. Иными словами, вы по всем статьям были прекрасной партией для Рассела — и с общественной, и с финансовой точек зрения. Кроме того, вы с ним уже были друзьями. Видимо, миссис Рассел приятно было думать, что «Берег» попадет в хорошие руки и в следующем поколении. Ее сын мог бы сделать и худший выбор.
Синтия глубоко вздохнула:
— Так оно и вышло. Никто из нас не пожелал бы видеть хозяйкой усадьбы женщину, на которой он женился. Во-первых, она терпеть не могла болота. Джастин рассказывал, когда Уайат привез невесту посмотреть «Берег», она отказалась даже ночевать здесь. Хотя с ней приезжала ее сестра. Кроме того, она считала, что глупо содержать загородный дом вместе с прислугой и всем прочим, когда можно жить и в Лондоне.
— Тогда зачем Рассел на ней женился?
— На самом деле я не знаю. Если только не предположить, что он влюбился в нее по уши… Наверное, ему хотелось, чтобы у «Берега» был наследник. А ей ужасно хотелось выйти за военного, чтобы на свадьбе были молодые люди в форме, скрещенные мечи и тому подобное, а супруг вскоре после венчания отправился сражаться за короля и отчизну. Она сама признавалась, что военная свадьба кажется ей волнующей до слез. Я сказала Уайату, что он мог бы обыскать всю Англию и не найти другую такую эгоистку.
— Вам не кажется, что ваше замечание было не слишком добрым?
Синтия пожала плечами:
— Я сказала ему правду. Сказала, что его мать пришла бы в ужас. В последний раз мы с ним разговаривали за день до его свадьбы. С тех пор я его больше не видела.
— Тогда почему вы хотите купить «Берег»?
— Потому что усадьба пустует. Мне невыносимо смотреть, как разрушается дом. По-моему, я могла бы здесь жить. Для меня здесь нет никаких привидений.
Но приходскому священнику она сказала нечто совсем другое.