Подъехав к амбару, Ратлидж распахнул одну створку двери и задом въехал внутрь. Потом вылез, прикрыл дверь, оставив небольшую щель, занял пост у двери и стал ждать.
В амбаре пахло сыростью, перепревшим навозом, сгнившим сеном, проеденными плесенью половицами и птичьим пометом. Чихнув от удушливой вони, он слушал, как голос Хэмиша эхом отдается от стропил. Испуганный голубь выпорхнул из амбара через дыру, зияющую в крыше.
Он прекрасно понимал, что имеет в виду Хэмиш. Тот твердил: зачем напрасно тратить драгоценное время на слежку за Синтией Фаррадей? Скотленд-Ярд отыщет ее быстрее. Но… отыщет ли? И если он сейчас ее потеряет, удобный случай вряд ли представится в будущем.
Прошло почти полчаса, прежде чем по дороге проехали две машины. В первой он мельком разглядел профиль Синтии Фаррадей — пряди темно-русых волос упали ей на лицо. А во второй он разглядел белую рубашку мужчины, с которым она беседовала на пристани.
Он дал им пять минут, а потом пустился в погоню. К тому времени, как он добрался до поворота на Лондон, они уже проехали его; ему пришлось прибавить газу, несмотря на плохую дорогу. Наконец, он разглядел вдали обе машины.
Ближе к столице уже непросто было держаться за преследуемыми; движение стало плотнее. Перед ним вклинился какой-то перегруженный грузовик. Когда он в следующий раз увидел их, мужчина в белой рубашке обогнал Синтию. Ратлиджу показалось, будто они играют в догонялки. То одна, то другая машина оказывалась впереди. Так им, наверное, было интереснее ехать, зато и следить за ними стало труднее.
Хэмиш злорадно заметил: «Ну и свалял ты дурака!»
Но Ратлидж не терял терпения; когда мог, он обгонял автомобили, мешающие его слежке. Слева от него катила свои славные воды Темза, и ее воды золотились под закатными лучами солнца. Впереди уже показался купол собора Святого Павла. И вдруг спутник Синтии нажал на клаксон и повернул к северу.
Машина, за рулем которой сидела Синтия Фаррадей, продолжала двигаться по грязным окраинам Лондона. Заводы и фабрики отравляли воздух черным дымом. Потом она покатила по еще более грязным улицам, где между машинами сновали многочисленные носильщики с тележками и тачками. У него на глазах она едва не сбила мальчишку, толкавшего тачку; на гудок ее клаксона он внимания не обратил. Отскочив в последнюю минуту, мальчишка осыпал ее непристойностями и погрозил кулаком, а потом, обернувшись, бросил испепеляющий взгляд на проезжавшего мимо Ратлиджа.
Он чуть не потерял ее в гуще машин, объезжающих собор Святого Павла, но потом снова догнал ее, угадав, в каком направлении она двинется. Вскоре они очутились в лабиринте улиц Уэст-Энда, где легче было держать ее в поле зрения и труднее спрятаться самому за другими машинами. Дома в западной части города были очень красивыми, высокими и, как правило, окружали небольшие огороженные площади. Эту часть города Ратлидж неплохо изучил, когда только поступил на службу констеблем. Тогда он был зеленым новичком и горел желанием как-то проявить себя.
Синтия Фаррадей свернула влево, и он узнал площадь Бельведер-Плейс с крошечным прямоугольным садиком посередине, окруженную высокими белыми домами с темными мансардами. Весной в садике обычно высаживали луковичные растения, но сейчас их сменили пышно цветущие многолетники. Квартал считался модным.
Ратлидж остановился ярдах в тридцати от въезда на площадь, выждал пять минут, а затем медленно поехал вокруг, ища глазами машину Синтии Фаррадей.
Он нашел ее перед домом на противоположной стороне площади. Дом номер семнадцать, повторил про себя Ратлидж, не останавливаясь.
На то, чтобы найти констебля, у него ушло десять минут. Правда, местный страж порядка патрулировал улицу в нескольких кварталах от интересующего инспектора дома, но Ратлидж был совершенно уверен, что констебль ответит на его вопрос. Показав удостоверение, он спросил, знает ли он фамилию владельцев дома номер семнадцать по Бельведер-Плейс.
Констебль Приттимен наморщил лоб:
— Ну да, сэр… Вы, наверное, имеете в виду Рэли. Мать, отец, четыре дочки. Прислуга — пять человек. Вас интересует кто-нибудь конкретно?
— Меня интересует некая мисс Фаррадей.
— Извините, но, насколько мне известно, там нет никого с такой фамилией. Может, она приехала в гости? Мне навести о ней справки?
— Нет. Спасибо! — Ратлидж снова услышал голос Хэмиша. Кивнув констеблю, он покатил дальше, но при первой же возможности развернулся, чтобы снова оказаться на Бельведер-Плейс. Доехав до угла, он стал искать машину Синтии на том конце площади.
На месте ее не оказалось.
Ратлидж выругался, а потом, неожиданно для себя, расхохотался.
Синтия Фаррадей его перехитрила.
Он понятия не имел, когда она обнаружила, что он за ней следит, — ему казалось, что он так осторожен! Должно быть, она засекла его незадолго до того, как свернула на Бельведер-Плейс. Тогда за ней ехала только его машина, хотя Ратлидж и старался не приближаться к ней.
Значит, подумал он, у Синтии Фаррадей есть причины для того, чтобы заметать следы.
* * *
Вернувшись на работу, он поручил сержанту Гибсону найти адреса Синтии Фаррадей и Уайата Рассела.
— Я думал, мистер Рассел умер, и его тело в Грейвсенде, — заметил Гибсон.
— Я тоже так думал, — мрачно ответил Ратлидж. — А оказалось, что на самом деле нашего покойника звали Беном Уиллетом.
— Но он ведь сам сказал…
— Я помню, что он сказал. Вопрос в том, где настоящий мистер Рассел? И говорил ли Уиллет правду об убийстве, случившемся в пятнадцатом году?
— Возможно, именно поэтому Уиллета и убили. Он ведь пришел в Скотленд-Ярд, чтобы рассказать, что ему известно. Даже если все было и не совсем так.
Судя по тому, что Ратлиджу удалось выяснить в Фарнэме, оставалось неясным, пересекались ли пути Уиллета и Рассела во время войны. Откуда Уиллету стало известно о том, что Рассел убил Фаулера? Более того, почему он решил рассказать обо всем только сейчас? И зачем понадобился маскарад?
— Найдите Рассела, и мы, возможно, узнаем ответы на наши вопросы.
Ратлидж поблагодарил Гибсона и направился к себе в кабинет. Дежурный сержант уже сообщил ему, что старшего суперинтендента Боулса на работе нет, «так как его вызвали на место убийства в Камдентауне».
Ратлидж радовался полученной передышке. Теперь у него появилась возможность все обдумать, прежде чем рассказывать о проделанной работе начальству. Боулс не отличался ни особой выдержкой, ни чуткостью. Он требовал результата и не желал слушать ни о каких трудностях, возникающих на пути его подчиненных. А Ратлидж уже испытал на себе последствия поспешных выводов, сделанных Боулсом на основе неполных или неверных сведений.
Он подошел к столу и развернул свой стул так, чтобы можно было смотреть в окно, хотя вид ему загораживали раскидистые деревья. Они отбрасывали прохладные тени на тротуар. Тени все больше удлинялись по мере того, как солнце клонилось к западу.