Ратлидж улыбнулся:
— Многих ли учителей танцев вы знали?
— Ни одного. Потому-то я и подумала, что в Лондоне мне будет лучше. Говорили, что там полным-полно учителей танцев.
— Что стало с Джастином Фаулером после войны?
— Вы ведь служите в Скотленд-Ярде, — парировала она, словно вдруг ей надоело отвечать на его вопросы. — Уверена, вы найдете его и без моей помощи. — Она подошла к двери и широко распахнула ее. — Меня вы ведь нашли.
Ратлидж встал.
— Где выход, вы знаете. До свидания, инспектор!
Выходя из дома, он не знал, что думать о Синтии Фаррадей. Она напоминала ртуть. Только кажется, что удалось поймать ее, как она ускользает — уклончивая и соблазнительная.
«И смертельно опасная?» — предположил Хэмиш.
В деревушку Сент-Маргарет в Оксфордшире Ратлидж приехал уже в седьмом часу вечера.
Над домами и лавками возвышалась церковная колокольня. Она словно напоминала местным жителям об их долге перед Господом. Зайдя на крошечную почту, Ратлидж узнал, что клиника находится на окраине деревни. Когда-то на месте клиники была большая усадьба. Помимо большого хозяйского особняка там имелся еще один — дом вдовствующей матери владельца. Почтмейстерша заверила его, что бывшую усадьбу он найдет без труда.
Так оно и оказалось.
Вдовий дом был построен из розоватого кирпича; окна в свете заходящего солнца казались золотыми. Вдали виднелся большой особняк с фасадом, отделанным белым камнем. Он был окружен большим парком. К дому вела подъездная дорожка.
Подъехав ближе, Ратлидж увидел, что обстановка уже ничуть не напоминает загородный дом. Ворота в парк были настежь открыты, сам парк, когда-то ухоженный, слегка зарос. В плотной листве рододендронов виднелись одеревеневшие сучья, похожие на призраки прошлых лет. Плодовые деревья в саду тоже не мешало бы проредить. И сам дом нуждался в ремонте. Шторы на окнах висели неровно. Казалось, что всем было безразлично, какое впечатление дом производит на посетителей.
На лужайке там и тут стояли каменные скамьи; одни на солнце, другие в тени. Одна из них была свободна.
Ратлидж оставил машину сбоку от парадной двери. Она, как и ворота, была открыта.
Хэмиш заметил: «Они не боятся, что кто-нибудь сбежит».
У входа, в бывшем вестибюле, стоял стол, за которым сидела пожилая женщина в форме медсестры. Она разбирала карты и истории болезней.
Когда Ратлидж вошел, она подняла голову и улыбнулась:
— Добрый день! Вы к кому?
— Если можно, я бы хотел побеседовать со старшей сестрой. Иен Ратлидж.
— Она только что ушла к себе в кабинет. Я вас провожу.
Дежурная повела его по коридору. Когда-то просторные комнаты позже поделили перегородками на больничные палаты, а потом тонкие перегородки убрали. Только бледные линии на поцарапанном и выщербленном паркете показывали места, где они когда-то стояли.
Кабинет старшей сестры разместили в бывшей гостиной. Теперь его заполняли шкафчики с документами; на полке стопками лежали книги. Практичный письменный стол давно отслужил свой срок. За столом сидела пожилая женщина с седеющими волосами; когда сестра ввела Ратлиджа и представила его, старшая сестра встала.
— Мистер Ратлидж, — любезным тоном проговорила она, — кажется, я не имела удовольствия видеть вас здесь раньше.
— Я приехал навестить одного из ваших пациентов, некоего Уайата Рассела. Но, прежде чем я пойду к нему, мне бы хотелось услышать от вас, в каком он состоянии.
— Вы его родственник?
Ратлидж сразу понял, что ей не хочется ничего рассказывать о своем пациенте.
— Я из Скотленд-Ярда. — Он достал удостоверение и положил перед ней на стол.
— Садитесь, пожалуйста, мистер Ратлидж! — Сама старшая сестра тоже села и, прежде чем вернуть ему удостоверение, внимательно изучила его. — Если можно, расскажите, зачем вы приехали к майору Расселу. Хотите попросить его о помощи или в чем-то его обвиняете?
— Даже не знаю, как вам ответить. Следствие только началось. В Темзе нашли мертвеца. — Он назвал ей дату, когда Бена Уиллета вытащили из воды. Судя по тому, как дернулся мускул у нее под глазом, тот день о чем-то ей говорил. — Трудность в том, что чуть раньше тот же человек приходил в Скотленд-Ярд и называл свое имя в связи с одним делом. Как оказалось, он выдал себя за другого. Назвался Уайатом Расселом.
— Понятно. Но зачем ему так поступать? Он был знаком с майором Расселом?
— Не могу вам сказать, насколько хорошо они были знакомы. Вероятнее всего, лишь шапочно. Однако оба жили в Эссексе, на расстоянии нескольких миль. И скорее всего, знали о существовании друг друга.
Вдруг он вспомнил одну вещь, о которой должен был сказать мисс Фаррадей.
— Случилось так, что тот человек принимал участие в поисках миссис Рассел, матери майора, которая пропала без вести в четырнадцатом году.
— Ага, понятно. — Старшая сестра сдвинула в сторону историю болезни, в которой что-то писала, когда он вошел, и скрестила руки на груди. — У майора Рассела, — начала она, осторожно подбирая слова, — проблемы с памятью. Грубо говоря, память его повреждена.
— Контузия? Посттравматический синдром? — спросил Ратлидж, чувствуя, как оживился Хэмиш.
«Прошу тебя, Господи! — взмолился он. — Пусть это будет не так!»
Его молитва была услышана.
— Нет-нет, не контузия. Его тяжело ранили в голову. И хотя он во многом остается совершенно нормальным — сам застегивает одежду, завязывает шнурки, причесывается, считает деньги, поддерживает относительно разумную беседу, — ему трудно вспоминать прошлое. Его воспоминания очень обрывочны и иногда неточны. Например, два дня назад он сказал, что его снова призвали в армию, что его поезд уходит через четверть часа, а он не может найти форму. Как вы понимаете, он был сильно огорчен. И никак не желал поверить, что война закончилась два года назад. Еще один пример: два месяца назад мы ненадолго отпустили его из клиники. Хотели проверить, сумеет ли он самостоятельно ориентироваться в незнакомой обстановке. Естественно, майор не остался без присмотра. К нему приставили камердинера или денщика, если хотите. Более того, наш человек — опытный санитар; ему вменялось в задачу присматривать за майором. — Старшая сестра подняла перо, посмотрела на него и снова положила на столешницу. — Первую неделю майор был образцовым пациентом. Мы очень радовались за него. А потом как-то вечером он вернулся домой с прогулки в таком состоянии, что мы вынуждены были привезти его назад.
— И с тех пор он клинику не покидал?
Старшая сестра снова взяла перо и отвела глаза в сторону.
— С тех пор мы не позволяли ему жить самостоятельно. Нет. Его состояние… нестабильно.