— Он оплатил уход, через наше посредничество, и мы получили извещение из туберкулезного санатория, когда она умерла. Ее похороны тоже прошли за его счет. Должен сказать, он поступил весьма великодушно. А мы больше о ней не говорили.
— И полиции не рассказали о его первом браке, который закончился катастрофой.
— Вначале мы хотели рассказать. Но его первая жена умерла, в чем мы убедились доподлинно. Не было никакой необходимости оживлять прошлое.
— Но ведь у нее, кажется, имелся муж? Или насчет его она тоже солгала?
— Ее муж сидел в тюрьме. Там и умер. Еще до убийств.
— В этом вы тоже уверены?
— Да. Тюремное управление его величества таких ошибок не совершает.
Тупик.
След возвращается к реке Хокинг.
Ратлидж поблагодарил мистера Харрисона за то, что тот уделил ему свое драгоценное время, и задал еще один вопрос:
— Как фамилия той женщины?
— Она умерла. Пусть покоится с миром.
— Я тоже так считаю. И все же мне хотелось бы узнать ее фамилию. Для полноты картины.
Такой довод адвокат понял.
— Да, вы правы… Ее звали Глэдис Митчел. Она похоронена на кладбище при церкви Святой Агнессы, при лечебнице, в которой умерла. Перед смертью она рассказала сиделкам, что ее отец был священником. Им показалось, что она попыталась приукрасить свое — возможно, неправедное — прошлое. Вначале она уверяла, что ее отец был адвокатом.
— Кем же он был на самом деле?
— Не знаю. Не мы вели ее дела. И нам ни к чему было наводить справки о ее прошлом.
— Детей у нее не было?
— По словам мистера Фаулера, когда она его бросила, она не была беременна.
— И родственников тоже?
— Сестра. К сожалению, ее фамилию я не знаю. Она была с Глэдис Митчел, когда та умерла. Именно сестра занималась организацией похорон.
— Вы знаете, где она сейчас?
— Если я не ошибаюсь, она умерла в тысяча девятьсот десятом году.
— Спасибо.
Старший клерк явился, как по волшебству, и проводил Ратлиджа к выходу, а затем почтительно попрощался с ним.
Хэмиш сказал: «Эта сестра не могла убить целую семью».
«Мы зашли в тупик. Совсем как следствие по делу о смерти Фаулеров».
Ратлидж забрал вещи из «Розы и короны», расплатился и выехал из Колчестера в южном направлении.
Добравшись до Фарнэма, Ратлидж первым делом отправился на ферму к Нэнси Бразерс.
Когда он постучал, она готовила ужин. Вытерев руки о передник, она впустила его в дом — правда, с явной неохотой.
— Муж скоро придет с пастбища, он там чинит сломанную ограду, и мне надо успеть приготовить ужин к его возвращению, — встревоженно пояснила она.
— Я вас не задержу, — успокоил ее Ратлидж. — У меня к вам всего два вопроса. Пожалуйста, вспомните, не рассказывала ли вам миссис Рассел о том, что случилось с родителями Джастина Фаулера?
— Она сказала, что он потерял обоих родителей, как и мисс Синтия. Я решила, что они оба умерли от какой-то болезни. Мне казалось, что у мистера Джастина чахотка — он был такой бледный и худой, когда приехал в «Берег». Я даже как-то заикнулась об этом при миссис Рассел, но она объяснила, что мальчик просто горюет по родителям. Должно быть, так оно и было, потому что за лето он поправился.
— А говорила ли вам миссис Рассел, почему она не одобряла брак кузины с мистером Фаулером?
— Нет, во всяком случае, напрямую, но я слышала, как она говорила мистеру Уайату, что он слишком стар для нее.
Все, что сказала Нэнси, вполне соответствовало сведениям, полученным им в Колчестере.
Поблагодарив Нэнси, Ратлидж вышел из дома и увидел мужа Нэнси. Бразерс возвращался с пастбища, ссутулившись от усталости. Лицо его раскраснелось от пота и было в грязи. Он увидел, как Ратлидж выезжает с его двора, и поднял руку в знак приветствия.
Нэнси Бразерс вышла замуж за хорошего человека.
Ратлидж уже собирался развернуться и снова въехать на ферму, так как кое-что забрезжило у него в подсознании, когда увидел, что навстречу ему на велосипеде едет констебль Нельсон.
— Ну как, нашлась пропавшая кобыла? — спросил он.
— Нашлась. На другой стороне от «Берега», милях в пяти по дороге. Я уже известил владельцев. А сейчас я искал вас. Абигейл Барбер очень расстроена. Она написала брату на адрес той семьи в Тетфорде, в которой он служил; попросила передать Бену, что отцу плохо. А потом снова написала и сообщила, что отец умер. Сейчас от тех людей пришло письмо, где они пишут, что не видели Бена с начала войны. Санди Барбер рвет и мечет; никак не может решить, сказать Абигейл про Бена или нет.
— Лучше всего сказать правду, — ответил Ратлидж. — Дольше уже невозможно скрывать от нее новость. Тем более что кое-кто из местных видел фотографию, которую я привез с собой.
— Ну да… Барбер хочет, чтобы вы приехали и поговорили с ней.
И объяснил заодно, почему раньше от нее все скрывали!
Следом за Нельсоном он поехал в Фарнэм и сразу отправился к дому Барбера.
Абигейл сидела в гостиной; она сама открыла ему дверь.
— Миссис Барбер? — с порога спросил Ратлидж.
Когда она ответила, он вошел. Констебль Нельсон оказался прав. Глаза у нее покраснели, лицо распухло от слез. Одной рукой она комкала мятый платок.
— Неужели ко мне прислали человека из самого Скотленд-Ярда? — спросила она, вскинув голову, когда он сел на предложенный ею стул. — Санди… сказал, что вы инспектор… Вряд ли у вас хорошие новости. — Говорила она хрипло, с трудом.
— К сожалению, да. Но сначала, по-моему, будет лучше, если я расскажу вам все, что мне известно о вашем брате. После войны он не вернулся в Тетфорд. Он боялся признаваться отцу, чем хочет заниматься на самом деле. Очевидно, судя по тому, что я узнал от мисс Фаррадей…
— Ах, от мисс Фаррадей? — Абигейл резко вскинула голову; ее глаза пылали гневом. — Это мисс Фаррадей вбила ему в голову мысль о том, чтобы пойти в услужение! Если бы не она, Бен ни за что бы не уехал из Фарнэма! Вышел бы в море, как его отец и дед, и у него бы в мыслях не было бросить семью! А она… Являлась в Фарнэм с шофером, словно королева с визитом. Она для меня была всегда как бельмо на глазу! И потом она как будто радовалась, что отняла у нас Бена! На что она подбила моего брата на этот раз?
— Вам не нравился ее шофер? — удивился Ратлидж. Со слов Нэнси Бразерс у него сложилось впечатление, что Финли считался хорошим и надежным работником. Кстати, его оставили присматривать за «Берегом», пока самого не призвали в армию.
— Он ведь слуга был, так? Ничем не лучше Бена. А вел себя как какой-нибудь знатный лорд! Стоял у своей автомашины прямой, как кочерга, и ни словом ни с кем не обменивался.