– Дайсон, – обратилась Виктория к дворецкому, прочитав только что поданную ей записку, – распорядитесь приготовить комнату для леди и лорда Грейсток. Шарлотта приезжает завтра к ужину, – пояснила она для остальных.
Судя по кислому лицу Адама, известие его не обрадовало. Адам, маркиз Апон-Тайн, был тихим, невзрачным человеком, редко участвующим в общих беседах, вечно погруженным в себя, и являющим полную противоположность своей супруге. Он был какой-то нечеткий, словно размытый. Его редкие суждения были скорее мыслями вслух, более вопросительными, чем утвердительными. Такими же несмелыми были его манеры. Он словно сомневался, а надо ли ему совершать то или иное действие?
– Да ладно, Адам, они наверняка ненадолго! Максимум на недельку. К тому же у Шарлотты бывает очень напряженная программа. Благотворительные заседания, посещение ближайших приходов, приютов, – подбодрил сына Ник.
– Если она в этот раз снова возьмется за викария, нас отлучат от церкви. Помяни мое слово! – мрачно ответил маркиз, не желая заряжаться оптимизмом.
– Стив, вы давно с ней не виделись? – в голосе маркиза проснулась робкая надежда, когда он обратился к их американскому гостю.
– Как сказать? – задумчиво проговорил Стив, словно прикидывая, как считать: по количеству прошедшего календарного времени или по приятному осадку, оставленному последней встречей.
– Вижу, вы соскучились по троюродной тетушке! – оживился Адам. – Будем надеяться, она по вас тоже.
Видимо, тесное общение с неизвестной семейству Ползуновых Шарлоттой было тяжким бременем, и Юля сделала для себя заметку держаться от нее подальше.
Стив Янг явно был солидарен с родственником, поскольку погрузился в глубокую задумчивость, свесив на грудь свой мясистый нос.
Американский родственник Джона, Стив Янг, был человеком приятным и неглупым, к сожалению, он почти все время мотался по делам наследства, ради которого и прибыл в туманный Альбион. И тем не менее он уже успел подружиться со всеми обитателями Гарта. Редкие замечания, которые он вставлял в общие разговоры за столом, были обычно уместными и остроумными. А его лукавые карие глаза и открытая обаятельная улыбка располагали к себе. Так что в поместье он быстро освоился и стал уже своим человеком, не требующим от хозяев много внимания, но составляющим им временами приятную компанию.
Мистер Кук, историк, поселившийся в поместье, в застольных беседах участие принимал редко, не считая, видимо, себя полноправным членом местного общества. Хотя он тоже был человеком приятным и неглупым. Невысокий, поджарый, с кривоватыми ногами и чуть оттопыренными при ходьбе руками, словно футбольный вратарь, он был человеком живым и энергичным. Даже странно, как ему удавалось подолгу просиживать за работой. Но работал он увлеченно и всерьез. Юля иногда заглядывала к нему в библиотеку. Арчибальд был остроумным, открытым, общительным человеком, и Юля с удовольствием подружилась бы с ним. Но, к сожалению, в отличие от нее, Арчибальду приходилось труднее, и намного, поскольку незадолго до его прибытия поместье Гарт Мэнор лишилось своего архивариуса. Этот человек проработал на своем посту почти полвека и знал хранящиеся во дворце исторические документы как свои пять пальцев. Но, к сожалению, совершенно неожиданно для всех, в одно прекрасное утро, выехав за ворота парка, он больше не вернулся, попав в аварию. Смерть наступила почти мгновенно. Апон-Тайны так привыкли к своему верному хранителю древностей, что до сих пор не удосужились найти ему преемника, и теперь бедняга Кук вынужден был сам тратить уйму времени на поиск нужных материалов, работать с каталогами и реестрами. Однажды Юля попыталась помочь коллеге. Но, надышавшись вековой пылью, сбежала из хранилища, заливаясь слезами и шмыгая носом, мечтая избежать серьезного аллергического приступа. Так что несчастному Арчибальду приходилось трудиться с утра до позднего вечера. Поскольку чем больше материала он сможет собрать за время пребывания в замке, тем более развернутым, глубоким и емким будет его труд, а время пребывания в Гарт Мэнор у него было ограниченно. Впрочем, Юля не сомневалась – обратись он к герцогу с просьбой продлить свой визит, тот с радостью согласится.
Надо сказать, что семейство Апон-Тайнов при всем своем радушии отличалось еще и поразительной ненавязчивостью. Никто из них не лез не в свои дела, предоставляя каждому право выбора, чем себя занять. И Юля, сперва обрадовавшаяся такому отношению, ближе к приезду Василия начала скучать. Вероника с Джоном были слишком поглощены друг другом, чтобы обращать внимание на кого-то еще, и, познакомив Юлию с замком и его окрестностями, как-то незаметно погрузились в свой мир. Виктория работала, Адам занимался изысканиями у себя в кабинете, который он облюбовал в дальнем конце западного, редко посещаемого крыла. Герцог с герцогиней были столь энергичными и деятельными натурами, что Юлия все равно бы не смогла за ними угнаться. Из своих обширных первоначальных планов ей удалось осуществить лишь жалкую часть.
Первое путешествие после прибытия в Гарт Юля совершила в Озерный край – живописнейший национальный парк, славящийся безупречно синей гладью озер, зелеными благоухающими холмами и уютными средневековыми деревеньками.
Еще она побывала в Ливерпуле и посетила музей «Битлз», а заодно Ливерпульский музей и картинную галерею Уокера. В этой поездке Джон с Вероникой с удовольствием составили ей компанию, правда, из галереи вытаскивать Юлю им пришлось чуть ли не силой. Там обнаружилось замечательное собрание картин импрессионистов, Юлиных любимых Дега, Сезанна и Матисса. Особенное удовольствие Юле доставили бы поездки в автомобиле, но она ужасно боялась левостороннего движения, а подходящего компаньона найти было сложно. А жаль: вересковые пустоши, развалины замков и аббатств, живописные деревушки, озера, рощи – так хотелось попутешествовать не спеша, без всяких планов и обязательств! Но ничего. Теперь, с приездом Василия, Юля обрела достойную и подходящую компанию и была преисполнена надежд провести ближайший месяц интересно и с пользой. Она уже составила список достопримечательностей, которые им с Василием стоит осмотреть в ближайшей округе, и не только – проработала маршруты и горела желанием немедленно приступить к реализации своих планов. Но, взглянув на мужа, решила пока его не травмировать, зная «любовь» Василия к подобным развлечениям, а дождаться конца завтрака и уже тогда взять тепленьким и беззащитным.
Юля взглянула на часы, потом на тарелку мужа. Василий тревожно заерзал.
Конечно, они никуда не поехали: Василий две недели не видел дочь, и, следовательно, Маруськина няня получила несколько выходных, а Василий дал волю отцовским чувствам. Целыми днями он мог возиться с обожаемой дочуркой. Юля с ужасом наблюдала, как он ее балует, предчувствуя, что она вырастет самым избалованным ребенком на свете. Стоило появиться папочке, и слово «нет» исчезало из семейного лексикона.
Василий сам купал ребенка, менял ей памперсы, высаживал на горшок, кормил, гулял, играл, пел, скакал, рисовал, исполнял любые желания. Умилительно было наблюдать, как могучий Ползунов с красной от усердия лысиной скачет на четвереньках по зеленой лужайке, а верхом на нем сидит заливающаяся смехом Маруська. Или как Василий вместе с Маруськой переодевает куколок, пытаясь застегнуть крошечные пуговки своими неуклюжими сарделькообразными пальцами.