– Да, слушаю! Оленька, это ты?
– Здравствуйте, – виновато проговорила я. – Извините, но это не Ольга.
Она так и не появилась?
– А кто это? – Голос стал злым и холодным.
– Вы меня не знаете. Я бы хотела…
– Вы что-то знаете о моей дочери?
– Нет, то есть, наверное, может быть, да, но…
– Не звоните больше!
Несчастная женщина бросила трубку. Вот тебе и начало расследования.
Если так пойдёт и дальше, то я до конца дней не разгадаю тайну исчезновения Арины. У меня уже не было сомнений, что её похитил какой-то виртуальный маньяк, и мысли мои крутились только в этом направлении. Нужно было только убедиться, что я на правильном пути. А для этого необходимо было поговорить с матерью Ольги. И не по телефону.
Принципиально не желая обращаться к боссу за помощью, я позвонила в справочную, чтобы узнать адрес по номеру телефона. Но там меня послали так далеко, что минут пять после этого в ушах стоял звонкий голос разъярённой диспетчерши, которую я обозвала ленивой дурой. Они, видите ли, не дают такой информации! Тоже мне, секретная служба…
– Что за шум, какие-то проблемы? Босс опять высунул нос из своей двери и просверлил меня насмешливым взглядом.
– У меня? Никаких, – мило улыбнулась я. – Спасибо за сводки.
– Пустяки. Я тут подумал, может, тебе адрес нужен…
Он бросил на стол листок из блокнота и демонстративно зевнул.
– Ужас, как спать хочется в такую погоду. Кстати, я все ещё жду твоего заявления об отпуске.
И снова исчез. Жадными руками ухватив бумажку, я прочитала на ней адрес Ольги Семёновой. Улыбка сама собой расползлась по моему лицу, и чувство тёплой благодарности к боссу заслонило давешнюю обиду на телефонного диспетчера. Не раздумывая более ни секунды, я сорвалась с места, накинула плащ, взяла сумочку, ключи от джипа и через пять минут уже ехала по Сретенке в направлении Садового кольца. Ольга когда-то жила на Таганской улице. Где она живёт теперь и живёт ли вообще – не знал никто.
В моей сумочке всегда валялись липовые документы на все случаи жизни.
Ещё в начале моей славной деятельности в качестве секретарши босс снабдил меня этими корочками, сказав, что при нашей работе никто из наших оппонентов не должен точно знать, с кем имеет дело. К тому же это могло помочь в различных неприятных ситуациях, которых у нас было хоть отбавляй. И несколько раз это действительно срабатывало. Где босс их достал, меня никогда не волновало, главное, что все они были настоящими, с печатями и моими фотографиями, но с другой фамилией и разными должностями. В зависимости от ситуации я могла быть студенткой, страховым агентом, членом общества по охране животных, журналисткой, сотрудницей МУРа и так далее. На этот раз я выбрала себе вторую по древности профессию, то бишь выудила из потайного отдела сумочки корочку корреспондента «Вечерней Москвы».
Пятиэтажный кирпичный дом, в котором проживала Ольга, я нашла сразу, едва пересекла Таганскую площадь и встроилась в поток машин на Таганской улице.
Серый и невзрачный, дом стоял справа по ходу, омытый непрекращающимся дождём и потрёпанный временем. Свернув во двор, я припарковалась на стоянке у мусорных баков и вышла.
Десятая квартира находилась на третьем этаже. Осмотрев деревянную дверь с глазком, окрашенную в ядовито-вишнёвый цвет, я, чувствуя сильное волнение в душе, нажала на кнопку звонка. Если несчастная мать пошлёт меня опять, мрачно размышляла я, то мне придётся добывать информацию силой. А для этого нужно будет скрутить ни в чем не повинную женщину и начать пытать… бр-р-р-р! Мне аж самой стало зябко от таких мыслей, но возвращаться к боссу несолоно хлебавши я тоже не собиралась.
Послышались шаркающие шаги, и усталый женский голос спросил:
– Кто там?
– Здравствуйте, я из газеты, по поводу розыска вашей дочери, – сказала я и поднесла к глазку удостоверение.
Женщина помолчала, видимо, рассматривая, потом спросила:
– И что вы хотите?
– Хочу, чтобы вы рассказали, как милиция ищет Ольгу.
– Как ищет?! – сорвалась вдруг бедная мать. – Да никак не ищет! Одни отговорки и больше ничего! Сволочи они все…
– Минуточку, не все сразу! – крикнула я, доставая блокнот и ручку. – Я записываю. И говорите, пожалуйста, погромче – через дверь плохо слышно…
Загремел замок, дверь отворилась, и моему взору предстала высокая худощавая женщина в махровом халате и мягких тапочках на босу ногу. Ей было что-то между сорока и пятьюдесятью, длинные волосы, свисающие нечёсаными прядями, были совсем седыми, под ввалившимися глазами виднелись синие мешки.
Судя по всему, раньше она была решительной и властной женщиной, но пропажа дочери отняла у неё не один десяток лет и последние силы. Недоверчиво осмотрев меня с головы до ног, она все же отступила и сухо бросила:
– Входите же.
Сдержав облегчённый вздох, я перешагнула порог и сразу почувствовала тяжёлую атмосферу квартиры, её затхлый воздух и давящую на мозги энергетику.
Здесь жило горе…
Зоя Михайловна, так звали Ольгину мать, внимательно изучила моё удостоверение, затем провела меня в квартиру, и вскоре мы сидели за маленьким столом, едва помещавшимся в мизерной кухоньке, и пили чай с крекерами. И все это время она не переставая жаловалась на наши бездушные, ленивые и трусливые, по её словам, правоохранительные органы. Я согласно кивала, сочувственно вздыхала, тщательно записывая все в блокнот, и выжидала момент, когда наконец смогу узнать то, за чем пришла сюда. Минут через двадцать, когда уже стало ясно, что с такой милицией человечеству долго не протянуть, я все-таки решилась сменить тему.
– Скажите, а вы не пробовали сами её искать? – мягко спросила я.
– Пробовала, конечно, – резко ответила она в своей манере. – Да что толку. Вы уж там пропишите про этих ментов, может, зашевелятся.
– Обязательно, Зоя Михайловна. За этим и пришла. А как она пропала, не расскажете?
– Да я уже сто раз рассказывала. – Она безнадёжно махнула рукой. – Все мозги мне проели…
– Извините, но мне для статьи нужно. Тяжело вздохнув, она взяла печенье с тарелки, поднесла ко рту, потом передумала и начала вертеть в руках, разглядывая невидящими глазами.
– Просто ушла – и все, – тихо начала она. – Сказала, к подружке. И раньше так всегда говорила, но домой возвращалась. Или звонила, что не придёт, останется у кого-то. Но в последнее время редко куда уходила – все больше за компом своим сидела…
– За чем?
– За компом – это она так свой компьютер называла. Как на работу устроилась в банк, так через полгода и купила себе. – Женщина криво усмехнулась. – Все девки как девки, с парнями встречаются, замуж выходят, детей рожают, а эта нашла себе забаву… Словно помешалась на нем. Иной раз до самого утра просиживала, все по клавиатуре своей долбила, спать мне не давала. Знаете, даже взгляд у неё как-то изменился в последнее время: глаза затуманенные, блестят так тускло, будто наркотиков объелась, и все думает, думает о чем-то своём, смотрит внутрь себя, ничего не замечая вокруг. Ну вот скажите, это нормально?