– Да, погорячилась ты, конечно, – смущённо пробормотала я. – Не нужно было тебе трахаться с кем попало. Петрарки, что ли, было мало?
– Мало, – серьёзно ответила она. – Он вообще импотентом был. Только стихи да комплименты, а их на хлеб не намажешь и в одно место не засунешь. Я до сих пор ещё девочка, хотя мне уже двадцать один.
– Все ясно, моя хорошая, – попыталась я опять вернуться к делу. – Но то дела давно минувшие, а нам бы 6 своих баранах поговорить. Что там с Маньячкой?
Она бросила на меня тяжёлый взгляд, в котором я не успела заметить ничего хорошего, и подняла к глазам фотографию.
– Маньячка жива. Но лучше бы она была мертва, – заговорила она замогильным голосом, проводя ладонью над снимком.
– Почему?
– Ей сейчас очень плохо. Она хочет есть, её грызут крысы, у неё кончились слезы, она пьёт свою мочу… Меня передёрнуло от ужаса.
– Что ты такое говоришь? Я ведь серьёзно спрашиваю! Или ты в игрушки играешь?
– Какие уж тут игрушки! – огрызнулась Лаура. – Все, серьёзней некуда. Я вижу это, как тебя сейчас. Её похитили в субботу, когда у меня было видение. Я даже разговаривала с ней сейчас, но она принимает меня за призрак, за галлюцинацию и уже ничего не соображает…
Это уже было похоже на правду – не могла Лаура знать, что Маньячку похитили, а значит, её видения вполне реальны, им можно верить. Настроение у меня поднялось, я подобралась на кресле и ловила каждое слово этой странной девушки. А та, глядя на меня, но видя своё, продолжала:
– Её настоящее имя – Арина. Ей около шестнадцати лет, она не очень привлекательна, на ней джинсы, белая блузка навыпуск и сверху шерстяной жилет – цвет не могу определить…
– Невероятно… – прошептала я взволнованно. – А кто её похитил, ты не видишь?
От напряжения, очевидно, что-то изменилось в её лице на мгновение, а может, мне показалось, но потом она снова стала прежней, отрешённой и потерянной, и все тем же бесцветным голосом продолжила:
– Нет, не вижу… Рядом никого нет, кроме… Она вдруг запнулась, покраснела, уронила снимок и закашлялась, прижав ко рту кулак. Я, испуганная, сидела рядом и гадала, что же такого она там рассмотрела, в своём видении, если так отреагировала. Успокоившись, она подняла на меня глаза и виновато произнесла:
– Извини, все это не так просто. На это уходит куча энергии. Многие медиумы страдают чахоткой.
– Да-да, понимаю, – с сочувствием кивнула я, стараясь не смотреть в её покрасневшие и от этого ставшие ещё более страшными глаза. – Но… ты не скажешь, кто там ещё рядом с ней?
– Отчего же – скажу, – она нахмурилась. – Там ещё какие-то девушки. Но, по-моему, они уже мертвы. Просто лежат рядом силуэты в женской одежде.
– Господи, не может быть…
Я была в шоке. Страшная картина предстала в моем сознании: несчастные девушки, среди которых были Арина и Ольга, страдающие в какой-то грязной комнате, где их одолевает голод и разрывают крысы… Кошмар! Причём увидела я это все с такой отчётливостью, словно сама там только что побывала, и даже почувствовала отвратительный запах разлагающейся плоти. Никому бы такого не пожелала.
– Да, происходит что-то страшное, – нормальным голосом произнесла Лаура, закуривая сигарету. – Я это сразу поняла. Маньячка скоро умрёт, и спасать её бесполезно.
– Это ещё почему?
– У неё карма обрывается – я это вижу. Она уже труп, только душа её ещё полощется зачем-то в умирающем, гниющем теле.
– Какие странные вещи ты говоришь, – пробормотала я.
– Ничего странного – обычная истина, проза жизни, – усмехнулась она, стряхивая пепел на ковёр. – Я считаю, кстати, что не существует непреложных, вечных истин. Люди сами придумывают их для себя и живут по ним, не напрягаясь.
Поэтому у каждого истина своя. – Она вдруг пронзила меня своим чёрным взглядом.
– А ты её подруга?
– Да, подруга, – я сделала вид, что расстроена, чтобы не краснеть за прошлую ложь. – Мы с ней в Интернете познакомились, однажды даже встречались, она свою фотку мне оставила. Ни телефона, ни адреса не сказала. Потом как-то разбежались, делами занялись, а тут вдруг выясняется, что её нет. Да ещё видения твои…
– А ты где работаешь, учишься?
Мне было не по себе под её взглядом, но я хотела вытянуть из неё побольше информации, поэтому терпела.
– Работаю секретаршей в мелкой фирме. А ты?
– А я нигде не работаю. Зачем? – Она усмехнулась и обвела взглядом богатые хоромы. – У меня и так все есть. Кроме счастья, как ты понимаешь.
– Да ладно тебе, найдёшь ещё своё счастье. Гуляет где-то небось, тебя поджидает.
– Сомневаюсь, – Лаура задумалась, уставив взгляд в камин, и мне стало полегче.
– Слушай, а ты не можешь ещё разок поднапрячься? – осторожно поинтересовалась я.
– А что такое? – вскинулась она.
– Ну, может, получится узнать, где Маньячка находится? Я имею в виду, в каком городе или конкретном месте Москвы…
– Это можно, – неожиданно легко согласилась она. – Только мне карта нужна. Я однажды так пробовала искать, когда у нас Трезор потерялся.
– Трезор?
– Да, собака наша, ротвейлер. Ты только никому не говори, ладно?
– О чем, о собаке? – удивилась я.
– Нет, просто я тебе одну вещь скажу по секрету. Никому раньше не говорила.
– Ну…
Лаура опустила глаза, вздохнула как-то судорожно и выпалила:
– Он мой первый любовник!
– Кто?
– Да Трезор же, глупая! – Девушка раскраснелась, глаза её заблестели от возбуждения. – Трахалась я с ним, прямо здесь, в этой вот комнате, перед этим камином! У меня ведь парней не было, все стороной обходили, так я всем назло с собакой решила. И ничего, мне понравилось, знаешь… – Она вдруг резко погрустнела. – Правда, отец, когда узнал об этом, пристрелил его…
Я сидела, совершенно ошарашенная, смотрела на неё и не могла вымолвить ни слова. В принципе, конечно, могут быть у молодых девушек сексуальные проблемы, даже и у меня они были и есть, но чтобы разрешать их таким странным способом – это было выше моего понимания! Как ни старалась, не могла представить себе Лауру и собаку… И что-то отвратительное, очень какое-то неприятное чувство, доводящее меня почти до тошноты, стало появляться в моей душе к этой несчастной, по сути, девчонке-медиуму. Даже несмотря на то, что она помогла мне прояснить ситуацию с Маньячкой.
– Он как-то вернулся домой, – горящими глазами глядя в камин, продолжала Лаура, испытывая при этом, судя по всему, какое-то извращённое удовольствие, – а Трезор на мне как раз. Вот здесь прямо, перед креслами. Я голая… Кошмар, правда? Отец сразу за пистолет и всю обойму в него всадил, в бедненького. – Она криво усмехнулась. – Потом, когда в себя пришёл, сказал, что в меня целился… Так о чем мы, бишь?