Я проследовала в дом вслед за моим немногословным водителем.
Злов ждал меня в гостиной. Когда я вошла, он сидел напротив большого зеркала и курил. Еще не видя меня, медленно докурил сигарету и, бросив ее в пепельницу, посмотрел на свое изображение в зеркале. Некоторое время оно показывало облик смуглого мужчины лет сорока, с коротко остриженными волосами и проницательным взглядом из-под красиво изогнутых густых бровей, потом эти брови медленно поднялись, и вслед за ними поднялся и сам Борис Сергеевич: в зеркале он увидел меня.
В целом он производил более приятное впечатление, нежели я того ожидала. Чем-то он напоминал персонажа Абдулова из сериала «Некст» — только разве что не седой.
— Добрый вечер, Мария, — сказал он, приближаясь ко мне. — Рад приветствовать вас в своем скромном жилище. Присаживайтесь, прошу вас. Не отведаете ли вот этого красного вина? Друзья привезли из Франции. Не пожалеете, хорошее вино.
— Нет, благодарю, — отозвалась я.
— А я выпью. Для пищеварения хорошо.
Он пригубил вино, отпил немного, затем, отставив недопитый бокал, заговорил:
— Разговор будет не из приятных. Кто-то очень хочет развалить мое дело. Судя по всему, Шульгин, ваш босс, имел к этому определенное отношение.
— К попыткам развалить ваше дело?
— Не знаю. Но что имел — это определенно. И я хотел бы задать ему ряд вопросов, но для этого его сначала нужно найти. Меня, честно говоря, совершенно не приводит в восторг та мясорубка, которую устроили в офисе моей фирмы какие-то уроды.
— Ну почему же какие-то? Имена всех этих уродов, Борис Сергеевич, установлены. Имя одного из них вы даже назвали мне сегодня. Того Кирилла, которого взорвали на водном мотоцикле.
— Меня смущает также и то, что мы оказались как-то объединены — вы и я. Вас вчера пытались убить, так, и меня тоже. Только сегодня. Другое дело, что и вас, и меня не удалось убить. Что дает нам возможность сегодня беседовать.
— Это не может не радовать.
Да уж. Я понимаю, Мария, вы могли подумать, что это все — я. Что это я главный мерзавец, так? — Он пытливо устремил на меня свой довольно-таки тяжелый взгляд. — Думали, думали. Да вы и сейчас так думаете. Да запросто! Только вот сами судите, какой смысл мне вас убивать? Да я вас вижу-то в первый раз в жизни! И какой смысл мне устраивать бойню в собственном офисе, а? Убивать там киевского бизнесмена, чтобы меня потом мусора по кабинетам затаскали? Да что я, дурак, что ли! Я, быть может, в своей жизни много чего понатворил, но дураком никогда не был, это определенно!
— Борис Сергеевич, я прекрасно понимаю, что вы не дурак, так что переходите прямо к делу.
— Хорошо. Мария, я хотел спросить у вас: вам известен человек по прозвищу Ключ?
— Ключ? — Я моргнула. — Ключ… это, наверно… да, конечно. Это вор в законе, который является положением по здешнему региону.
— Вот-вот, — мрачно изрек Злов. — Только вся эта уголовная иерархия нынче не больно-то в цене. Ключ это прекрасно понимает. Я не знаю, какие у него дела с Родионом, но такие дела имели место быть.
— Что?! — воскликнула я. — У Ключа с Родионом?
— Да, у Ключа с Родионом. Мне тут мои ребята подготовили небольшое досье на Ключа. Чудесная штука. Вот, почитайте.
И он протянул мне довольно-таки тощую папку, которую я открыла тем не менее с нарождающимся трепетом. Уж слишком много было всяких неожиданностей, чтобы переварить еще и эту.
Открыв папку, я начала читать:
«КЛЮЧНИКОВ, Георгий Самуилович. 1952 года рождения, уроженец г. Очакова Николаевской области. — Я пропустила ряд статей, по которым был осужден сей достойный гражданин. Насколько я могла судить, ходки он совершал по чистопородным воровским статьям, плюс одна „бандитская“ статейка за незаконное хранение оружия. — В криминальной среде известен под прозвищами Семафор, Чистый, Ключ.
Имел представительство на юге Украины, некоторое время был положенцем на Дальнем Востоке, где координировал деятельность криминальных структур вместе с вором в законе Джемом. В 1994-1998 годах проживал в Москве. Коротко знаком с влиятельными воровскими авторитетами Дедом Хасаном, Шакро Молодым, Борей Брянским и некоторыми другими. Отслеживались связи Ключа с русской диаспорой в Нью-Йорке, где тот неоднократно бывал. Имеются сведения о имевших место в 1991-1993 годах контактах Ключа с Вячеславом Иваньковым, ныне отбывающим заключение в тюрьме США и более известным как Япончик.
В 2000-х годах стал отходить от дел, не принимал участия в активной криминальной жизни и старался больше держаться в тени. Правоохранительные органы не зафиксировали никаких контактов Ключа с бывшими соратниками. 18 августа 2002 года вор в законе Ключ был убит в Москве…»
— Простите, — переспросила я, поднимая голову от бумаги, — то есть как это — убит? Да еще год назад? Тогда какое отношение он может иметь к нашему делу? Непонятно. Не восстал же он из гроба, в самом деле…
— У нас все может быть, — процедил Борис Сергеевич сквозь зубы. — Вы дальше читайте, читайте. Очень своеобразный документ, знаете ли…
Я продолжила чтение: «Ключ был взорван в собственном автомобиле на улице Юных Ленинцев в микрорайоне Кузьминки. Инцидент получил широкий резонанс, имелась масса свидетелей, поскольку взрыв произошел возле продуктового рынка „Афганец“ и супермаркета „Перекресток“. Отрабатывались различные версии происшедшего, в том числе сведение счетов, теракт и даже несчастный случай. Впоследствии было установлено, что к взрыву имеют отношение бывшие сотрудники специальных служб, имитировавшие гибель Ключа по заказу самого „пострадавшего“. В частности, 27 сентября 2002 года в прокуратуру Центрального округа Москвы был вызван владелец детективного агентства „Частный сыск“ Родион Шульгин…»
— Что? — пробормотала я. — Босс… по делу о взрыве какого-то Ключа, о котором я в первый раз слышу?
Вы читайте дальше, читайте, — сухо кивнул Злов. — И не думайте, что я вам туфту подсовываю. Это абсолютно проверенная информация. У меня в Москве довольно неплохие контакты, а этого вашего Шульгина свои же чуть не сдали.
«…Впоследствии Шульгин вызывался еще дважды, но дело было заморожено по ряду причин, которые не могут быть формализованы однозначно. В настоящее время вор в законе Ключ числится убитым, но есть основания считать, что он все-таки жив, а взрыв в Кузьминках был предпринят с целью спутать следы настоящим недоброжелателям Ключа».
— Там еще всякий бред, но все-таки основное вы уже прочитали, — сказал Злов, споро выхватывая папку из моих рук. — Вот такие дела. А жил этот Ключ до последнего именно здесь, то в Николаеве, то в Очакове, на малой родине то есть, то в Нарецке даже. Приглядывал за всем вполглаза.
— Вы с ним знакомы?
— Конечно, знаком. Невзрачный такой человечек, серенький, лысый совсем.
Мне вдруг вспомнились слова Ани Кудрявцевой: «Потом выяснилось, что он в Нарецке был. Его видели. Стоял с каким-то типом, лысым и блестящим, как шар бильярдный. В укромном месте были, их случайно заметили…»