В том случае Родион сработал не столько как сыщик, сколько как психоаналитик.

…Впрочем, быстро выяснилось, что в случае со Светланой Андреевной требуются его детективные, а не психоаналитические таланты.

— Дело в том, что мною кто-то настойчиво интересуется, — продолжала она. — У меня прекрасная память. Я всегда помню, в каком виде оставила каждую вещь. Если в обстановке моей квартиры изменилось хоть что-то, я сразу замечаю. В этом смысле, — она чуть улыбнулась, — я чем-то близка к вам, сыщикам. Так вот, я оставляла свои вещи немного по-другому, чем я их находила. Это… это сложно объяснить, но тем не менее… Кроме того, я часто ловила себя на мысли, что мне кто-то смотрит в спину. Но все это лишь бредни чувствительной женщины. По крайней мере, так можете счесть вы. Однако же недавно я нашла у себя кое-что, и… В общем, эта находка и заставила меня прийти к вам.

И она открыла свою сумочку и вынула оттуда прозрачный полиэтиленовый пакетик. В нем виднелось что-то небольшое, черное, похожее на крупное насекомое.

Светлана Андреевна вытряхнула штучку на столешницу.

— Вы должны в этом разбираться, — сказала она. — Это я нашла в своем телефоне. Кот случайно уронил его, панель отошла, и вывалились «внутренности». Я не очень-то разбираюсь в устройстве телефонных аппаратов, но тут я как-то сразу сориентировалась, что это — не оттуда.

Родион Потапович рассмотрел предмет сначала невооруженным глазом, потом через довольно сильную двояковыпуклую лупу.

— Так, — наконец сказал он, — ясно. Чрезвычайно интересно! Это «жучок», подслушивающее устройство, причем довольно редкой системы. На своем веку мне приходилось видеть два или три раза такой тип «жучков». Не знаю, кто вами интересуется, Светлана Андреевна, но вас считают за важную птицу. Иначе как объяснить то, что в ваш телефонный аппарат ловко впаяли приборчик, который обычно устанавливают… гм… в посольствах, консульствах, на стратегических объектах. Это шпионская аппаратура, причем довольно дорогая. Такой «жучок», если не ошибаюсь, стоит Не менее трехсот долларов. Просто так им никто не воспользуется.

Светлана Андреевна всплеснула руками:

— Триста долларов!!

— Если не больше, — сухо сказал Родион Потапович. — Ну что ж, будем считать, что факт проникновения в вашу квартиру установлен. Теперь поговорим о вас. Насколько я вижу по вашей одежде и манере себя держать, живете вы скромно, но со вкусом. Однако, по всей видимости, одна. Так? О наличии кота могли бы не говорить, я узнал это тотчас же, как вы вошли. Но кот у нас важный фигурант в деле. Именно благодаря ему обнаружен «жучок». Как кота зовут?

— Марс. Марсик.

— Важное имя. Торжественное.

— А раньше, — сказала она, — у меня был другой кот с торжественным именем. Давно, лет двадцать назад. Его звали Наполеоном, я сокращенно звала его… Полем.

При этом ее глаза заморгали, и вид у нашей гостьи стал довольно жалкий. Я не поняла, отчего, собственно, она так смутилась. Лишь позже, спустя некоторое время, причины смущения нашей гостьи всплыли на поверхность. Это имя: Поль…

Родион Потапович принял херувимское выражение лица и, сложив руки на груди, проговорил:

— Ну хорошо. Светлана Андреевна, прежде чем мы займемся вашим делом, хотелось бы решить один моментик… У нас частная контора и, соответственно, довольно высокие тарифы. Понимаете?

— У меня есть кое-какие сбережения. О ваших расценках я знаю. Если хотите аванс…

Родион покачал головой:

— Не надо. Потом об этом. Я вас слушаю. То есть… давайте вот как. Я буду задавать вопросы, а вы на них отвечать. По порядку. Хорошо?

— Да.

— Светлана Андреевна, где вы работаете?

— Я работаю парикмахером в частном салоне. В принципе ничего, нормально, и платят более или менее, но не настолько, чтобы вызвать корысть людей, пользующихся, как вы говорите, шпионской аппаратурой.

— Какой салон?

— «Медичи». Претенциозное такое название, правда?

— «Медичи»? — переспросила я. — Это около метро «Войковская»? Да?

— Правильно.

— Живете вы одна, то есть с котом, — протянул Родион Потапович, — живете достаточно скромно… Гм… Вы были замужем?

— Вам, может, покажется странным, но — нет, не была. Глупо, правда? В свое время считалась одной из самых красивых девушек Союза, а так и не встретила того самого… Впрочем, нет. Одно вытекает из другого. Наверное, глупа была, ждала принца на белом коне. Точнее, «Мерседесе». А у принца то ли конь сдох, то ли бензин кончился на полдороге. Не приехал.

— Детей у вас тоже нет? Простите, что я это спрашиваю, но в наше время часто такое бывает, что замужем не была, а ребенок есть.

Она качнула головой:

— Н-нет. Детей у меня… н-нет.

Родион Потапович внимательно посмотрел на нее и еле заметно кивнул.

3

Сережа Воронов сидел на лавочке и пил пиво. Надо сказать, у него были все основания вот так сидеть на лавочке и сонно, мутно, не спеша, по глоточку отправлять в себя приятно холодную янтарную жидкость. К тому располагал и Сережин статус ничегонеделания, и погода, спеленавшая неподвижный воздух дымным маревом такой кошмарной жары, что, казалось бы, даже солнце расслабленно повисло в безупречно синем небе, забыв о том, что ему следует старательно пролагать дорогу на запад, к закату.

Из палисадника выглянул тощий кот и тут же свалился в пыль так, словно в него угодили кирпичом: коту явно было жарко.

Сергей смахнул со лба пот. Пиво беспощадно заканчивалось, а продолжения пивного банкета не предвиделось из финансовых соображений: у Сережи кончились деньги.

Он допил пиво и с остервенением швырнул бутылку в палисадник, откуда незамедлительно послышалась возня и хриплый клекот, исторгнутый чьей-то беззубой пастью:

— Куда тащишь, штарая шука? Бутылек я уже жду… а ну, шила отседова!

Сережа тяжело вздохнул. Ничего не поделаешь: конкуренция — она и в палисаднике конкуренция.

В этот сомнительный момент его личной биографии из плывущего жаркого марева соткался и приблизился к Воронову высокий тощий парень с всклокоченными и явно крашенными светлыми волосами. В руках он держал сумку, в которой что-то зажигательно позвякивало.

— Залипаешь, Воронов? — спросил длинный, энергично тыкаясь тощим задом в скамейку, на которой сидел Сережа. — А что такой мутный?

— Жарко, Алик, — сказал Сергей, не глядя на подошедшего. — У тебя пиво, что ли?

— Ну не кока-кола же! — даже обиделся тот. — Вот, держи, Серега.

— Спасибо, Ильич.

Алик Ильич Мышкин, поименованный столь пафосной формой обращения — по имени и отчеству, да еще какому отчеству! — открыл пиво зубами и, наскоро залив в глотку половину содержимого бутылки, хитро посмотрел на Сережу левым глазом. Особую таинственность и без того плутоватой физии Мышкина придавало врожденное расходящееся косоглазие.