— Он очень занят. Хочешь с ним поговорить?
— Хочу. Он просил связаться, если я вспомню что-нибудь о Клейтонском убийце, и я вспомнил. Я знаю, у вас много дел, но он говорил прийти, как только появятся новости.
— Да, конечно, — откликнулась Стефани. — Распишись.
Краем глаза я видел, как она сняла трубку и прижала к уху плечом. Одной рукой она набирала номер, другой тем временем сделала несколько кликов мышкой.
— Добрый день, агент Форман. Тут Джон Кливер хочет вас видеть.
Пауза.
— Он говорит, вы просили его прийти. Он, кажется, вспомнил что-то важное.
Она посмотрела на меня, и я кивнул.
— Спасибо, я его впущу.
Стефани повесила трубку и показала на дверь:
— У него всего несколько минут, но можешь войти.
Я кивнул и направился в его кабинет в старом конференц-зале, примыкающем к коридору. Когда я перешагнул порог, Форман метнул в меня взгляд и снова опустил глаза на кипу бумаг. Стол, как и всегда, был завален папками.
— Садись, Джон, — сказал он. — Так что же, ты вспомнил что-то новенькое?
— Да, — ответил я, садясь в конце стола. — Я знаю, вы заняты, но вас вроде сильно интересовало, если я вспомню что-нибудь, вот я и решил, что лучше зайти.
Форман поднял взгляд и секунду смотрел на меня, чуть наклонив голову.
— Да, меня интересовало, — признал он после небольшой паузы. — Очень интересовало. Я даже собирался позвонить тебе вчера, но нашли новое тело, и все пошло наперекосяк.
— Собирались мне позвонить?
— В нашем расследовании открылось новое направление, но теперь это подождет. Что ты хотел мне сообщить?
— Новое направление в расследовании?
Я пока не хотел раскрывать карты — вдруг моя информация покажется ему несущественной и он выставит меня за дверь; лучше уж я сначала попытаюсь выудить у него как можно больше сведений.
— Да, — кивнул он, — еще до того, как нашли вторую жертву. Под конец недели у нас появились две надежные ниточки. Можно сказать, неделя удалась, только не говори этого в присутствии родственников убитых.
— Значит, вы уже опознали жертву?
Он улыбнулся:
— Просто дурная шутка. Спасибо, что не указал мне на это.
Он помолчал, словно в ожидании моих слов. Я решил, что самый легкий способ не вызвать подозрений — это задавать очевидные вопросы.
— Из-за того, где было найдено тело, все говорят, что вернулся Клейтонский убийца. Вы думаете, это он?
— Нет, — сказал он, не сводя с меня глаз. — Но я почти не сомневаюсь, что это кто-то, имеющий отношение к прошлым убийствам. Может, не сам Клейтонский убийца, но кто-то, знавший его. Тот, кто работал с ним.
— У серийных убийц редко бывают сообщники.
— Редко, — согласился он. — Но случается. Между ними не обязательно устанавливаются близкие или даже просто хорошие отношения. Они могут быть конкурентами. Соперниками. Вероятно, новый убийца показывает прежнему, как на самом деле стоило все провернуть.
Я уже заготовил новый вопрос, но Форман оборвал меня:
— Ну, хватит болтать. Что у тебя?
Я выложил ему все в надежде, что плавная беседа выведет его чуть позднее на новую жертву.
— Куртка убийцы. На нем была просторная куртка, как у фермера. Цвета я не помню, стояла ночь, но я узнал ее по силуэту.
Настоящий убийца, мистер Кроули, носил другую куртку, но я пытался не помочь следствию, а завоевать доверие Формана.
— Любопытно, — заметил он. — И что же пробудило в тебе это воспоминание, позволь спросить?
Я подготовился к этому вопросу:
— Смотрел рекламу — какие-то люди посреди лета пели рождественские гимны в таких вот тяжелых куртках. Не помню, что за реклама: телефонов, или машин, или еще чего-то, но, как только я зацепился взглядом за куртку, у меня в голове что-то вспыхнуло и я сразу сообразил, где видел ее раньше.
— Интересно, — протянул Форман. — Ты хочешь сказать, тот тип из рекламы и есть Клейтонский убийца?
«Что?»
— Нет, конечно. Таких курток, наверное, миллион. Я этого не говорил. Но вы спросили, чем вызвано воспоминание, и я ответил.
Я забеспокоился, — возможно, Форман не воспринимает меня всерьез. Почему? Неужели я сказал что-то такое, чем выдал себя, и он понял, что я лгу?
— Да-да, — пробормотал он. — Я понимаю. Просто у меня сегодня странное настроение. Не выспался. Забудь.
Он повернулся в кресле и взял тонкую папку с низкого столика за спиной:
— Мы с радостью воспользуемся твоей информацией, но сначала, я подумал, может, у тебя есть минутка, чтобы обсудить другой момент?
Он обернулся ко мне, держа в руке папку. Я осторожно кивнул:
— Вы говорите о новом направлении в расследовании?
— Именно. Понимаешь, мы изучили истории болезни людей, которые обращались к доктору Неблину.
Он сказал это равнодушно и как-то буднично, но меня словно кувалдой ударили. Доктор Неблин поставил мне диагноз «кондуктивное расстройство», и в мире об этом знали только три человека, включая его самого. Если полиция добралась до записей доктора, то врачебная тайна, за которой я прятался несколько месяцев, только что испарилась. Могу представить себе удивление Формана, когда он обнаружил, что ключевой свидетель по делу — социопат.
— Там много интересного, — заметил Форман, аккуратно открывая папку. — Мне просто не терпится поскорее со всем разобраться.
— Я даже удивлен, что вам понадобилось столько времени, чтобы выяснить это, — сказал я, стараясь говорить небрежно.
Форман кивнул:
— И какую часть ты собирался нам сообщить?
— Только ту, которая имеет отношение к делу.
— И сколько же это?
— Нисколько.
Форман снова кивнул:
— Доктора Неблина нашли мертвым через дорогу от твоего дома. На тебе была его кровь, хотя ты утверждаешь, что пытался спасти доктора от Клейтонского убийцы. Все это вполне правдоподобно, особенно учитывая, что именно ты и вызвал полицию. Но это… — Он постучал по папке, — меняет все.
— Теперь, когда известно, что я социопат, я неожиданно превращаюсь в подозреваемого? Не является ли это дискриминацией по признаку заболевания?
Форман улыбнулся:
— Да, доктор Неблин предполагал, что у тебя могут проявляться социопатические наклонности, но это не главное. Он указал на важные перемены в твоем поведении после того, как осенью в городе начались убийства. Отчасти их можно трактовать как свойственные человеку, который из потенциального убийцы становится действующим.