От меня не должно исходить никакой угрозы для Брук. Первый фактор — мои правила: они не позволяли мне делать то, что нельзя, и я строго следовал им, ни разу за последнее время не дав себе поблажки. Второй фактор имел отношение к первому и объяснялся просто: мама весь день отсутствовала. Она уехала сначала к Маргарет, потом к Лорен, чтобы убедить ее подать заявление о насилии в семье. Я выкинул их всех из головы, заполнив ее приятными мыслями и успокаивающими мантрами: 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21. Я пребывал в мире с самим собой, и Брук не стоило опасаться столь мирного разума.
Третьим фактором стали, конечно, сверчки; все опасные или насильственные поползновения, которые могли у меня появиться, я выявил, удовлетворил и похоронил в земле. Мистер Монстр был счастлив, я был счастлив, мир был счастлив.
Я задержался в лесу. Дом Брук стоял чуть дальше влево, и отсюда я видел его крышу. Зимой я провел в этом лесу немало часов, забравшись на дерево за домом Брук и глядя в ее окно. Это было опасно, но вел я себя осторожно, и никто меня не заметил. Она никогда не задвигала шторы, вероятно, не предполагала, что кто-то может здесь объявиться, — наша улица находилась на самой окраине Клейтона, а за домами на две мили тянулся сплошной лес.
Я, конечно, прекратил наведываться туда — не стоило проводить столько времени, думая о Брук. Я и стал ее избегать, чтобы поменьше думать. Но теперь ситуация изменилась. Мы чаще встречались, и по ее желанию. Я мог мечтать о ней, не чувствуя себя виноватым. И мои правила оставались при мне, так что ничего не должно было случиться.
Но одно правило все же следовало изменить. Глупо, что во время нашего прошлого свидания я не позволил себе посмотреть на ее блузку. Речь шла не о том, чтобы разглядывать ее грудь, мне просто хотелось знать, какая на ней блузка. В этом не было ничего зазорного.
И вот я стоял ярдах в пятидесяти за ее домом под прикрытием деревьев. Отсюда я видел ее окна, но при свете дня не различал, что происходит внутри, к тому же меня это не интересовало. Я просто проходил мимо. Впрочем, заглянув внутрь, я мог бы узнать, как она одета, а узнав, и себе подобрать что-нибудь соответствующее. Я понятия не имел, что она задумала: что-нибудь шикарное? Что-нибудь вульгарное? Что-нибудь посредине? А ведь я рискую одеться совершенно неподобающим образом, и это погубит все свидание.
«Не делай этого».
Я уловил движение в одном из окон первого этажа. Может, взглянуть одним глазком? Я не хотел шпионить за ней, как раньше, но просто взглянуть — это еще не значит шпионить. Ведь я случайно сюда забрел, а если так же случайно узнаю, что на ней надето, не будет никакого вреда. Наоборот, только польза. Она ведь ужасно расстроится, если я надену что-то не то. Или не подходящее к ее наряду. Нет, я просто обязан посмотреть. В конце концов, она пригласила меня на свидание, и я должен оказаться на высоте.
Я подобрался ближе, косясь то на одно, то на другое окно. На кухне у них была выдвижная стеклянная дверь, выходившая на террасу, и я мог рассмотреть, кто ходит за ней. Это Брук или ее мама? Дверь резко открылась, и я спрятался за дерево, а на террасу выскочила маленькая фигурка. Младший братишка Брук, Итан. Что, если меня заметят? Отменит ли она свидание? Я лег на землю и пополз обратно, прячась за кустарником. В этот момент из дома донесся голос, чистый и прекрасный.
Брук.
Я медленно поднялся во весь рост и высунул голову из-за дерева. Она стояла в дверях и звала Итана. На ней были джинсовые шорты и розовый топик с белыми цветочками. Она выглядела восхитительно. Итан побежал в дом, и дверь снова закрылась.
Ну вот, никакого вреда. Хорошо отказаться от ненужных правил и свободно смотреть на Брук.
Свидание должно пройти идеально.
Вернувшись домой, я выбрал себе одежду, неплохую, но достаточно повседневную, в том же стиле, что и Брук, потом принял душ и пять раз вымыл руки, чтобы наверняка не осталось запаха земли и сверчков. Бо́льшую часть дня я провел в лесу, и уже почти пришло время ехать за ней.
Я быстро оделся, взял бумажник и ключи с прикроватного столика. Рядом лежал перочинный ножик, оставшийся с тех времен, когда я был скаутом-волчонком; в последние несколько дней я затачивал его от нечего делать. Прихватить с собой? Конечно, вряд ли он мне понадобится, но никогда не знаешь наперед. Например, тогда, на озере, когда мы нашли тело в камышах, я мог бы ножом перерезать веревки. И потом, я до сих пор не представлял, что задумала Брук, — вдруг нам попадется по пути какой-нибудь псих? Или слишком крутой парень? Не исключено, что нужно будет откупорить бутылку. Или вскрыть банку. Брук ведь оделась довольно неформально, а в последний раз она говорила, что любит рыбачить, так что, вполне вероятно, мы отправимся к озеру и мне придется чистить и потрошить рыбу.
«Не бери его».
Чепуха. Нож был острым — идеальный нож для рыбы, он вонзится в брюхо и выпотрошит ее от хвоста до головы. Брук это понравится. Я сунул нож в карман и улыбнулся. Пора за ней.
К дому Брук я подъехал заранее и постучался. Изнутри донесся крик, а за ним — торопливые громкие шаги по лестнице. Брук открыла дверь и улыбнулась. На ней была другая блузка, с неровными синими, белыми и черными полосами. Я нахмурился и сделал шаг назад.
— Привет, Джон!
Почему она переоделась?
— Ничего не случилось? — спросила она.
— Ничего, — фальшиво улыбнувшись, ответил я.
Тысяча объяснений промелькнула у меня в голове: она знала, что я подсматривал, и в отместку надела другую блузку; она догадывалась, что я подсматривал, и переоделась, чтобы, заметив мое удивление, выяснить правду. Впрочем, причина не имела значения — она переоделась, и я чувствовал, что все изменилось. Вечера, которого я себе вообразил, больше не было, он стал поддельным и омерзительным перед лицом этой новой, неизвестной, незапланированной блузки.
— Ты уверен, что все хорошо? Выглядишь приболевшим.
Она волновалась обо мне. Это означало, что я ей небезразличен. А это, в свою очередь, означало, что я дурак, и нечего горячиться. Но на самом деле меня задела не блузка, а сама перемена — поразительное различие между моими яркими фантазиями и мутной нестабильной реальностью. А новая блузка была очень даже мила: не в обтяжку, но и не слишком свободная, она, не оголяя лишнего, показывала ее фигуру с лучшей стороны. Оставалось только преодолеть себя.
Я снова улыбнулся и сделал шаг навстречу:
— Я в порядке. И блузка в порядке.
— Блузка? — недоуменно переспросила она.
Я принялся быстро соображать:
— Воротник у меня немного натирал шею. А сейчас ничего. Ты готова?
— Да.
Она взяла из-за двери полотняную сумку и вышла на крыльцо. Она сменила шорты на брюки, длинные светлые волосы свободно спадали локонами. Выглядела она замечательно, и, пока она накидывала сумку на плечо и закрывала дверь, я позволил себе скользнуть по ней одобрительным взглядом. Она была тоньше Марси, не такая фигуристая, но более грациозная; разница между двумя девушками представлялась мне очевидной — царственная, изящная Брук относилась к более высокой категории. Я направился за ней к машине.