Когда Карташов выходил из машины, Брод предупредил:
— Слышь, Серго, только пожалуйста, долго не задерживайся, пацанам больно, — в голосе Брода слышалась скрытая угроза.
Зажав в руке пухлое портмоне, которое ему дал Брод, он пересек улицу и вошел в двухэтажное здание из белого кирпича…
…Особняк Брода находился в двух километрах от Рождествено, в очень укромном и зеленом Ангеловом переулке. Дом стоял в лесопарковой зоне — стандартное, с точки зрения новых русских, капитальное строение из красного кирпича. На вид — тяжеловесное, с узкими окнами-бойницами и огромной аркой, под которой затихли в полдневном зное балконы.
Они въехали за высокий, тоже из красного кирпича, забор, на территорию, еще хранящую следы незаконченной стройки. Однако гараж и хозблок с примыкающей к нему баней, судя по протоптанным и наезженным следам, уже функционировали…
Машину оставили за домом, в тени старых лип, вокруг которых монотонно жужжал пчелиный рой. Пахло теплыми ароматами скошенной травы, медом и полевыми цветами. Разросшиеся вдоль задней стены гаража огромные лопухи напоминали Карташову деревню его детства, куда их летом вывозили из детдома. Но там еще много было стрекоз, а по вечерам, в речных туманах, пел оглушительный хор лягушек…
…Карташов помог выйти из машины Броду, который напоминал забойщика скота, забывшего надеть клеенчатый передник: вся его грудь была в крови, очевидно, натекшая из раны его телохранителя. А сам охранник был неподъемный: Карташов попытался его вытащить из машины, но ничего из этого не получилось. Он опустил раненого на сиденье.
— Мне одному их не осилить, — сказал он Броду, — наверное, Москва вымыла последние мои силенки.
— Но Брод уже его не слушал: сильно опадая на левую ногу, он поднялся на крыльцо и вошел в дом. Вскоре оттуда показалась мощная фигура человека лет 35-40. На нем был темно-синий спортивны костюм, смоляные, гладко зачесанные назад волосы и совершенно неулыбчивые глаза. В дверях снова показался Брод.
— Слышь, Серго, это Никола, он тебе поможет перетащить ребят в дом.
Брод подошел к машине, наклонился над охранником и вложил ему в губы зажженную сигарету.
— Курни, браток, может, немного полегчает, — сказал Брод и уступил место Николаю.
Охранника отнесли в гостиную и положили на кусок целлофана, расстеленного на ковре. С водителем было труднее — тот напоминал тряпичную куклу. Когда они сняли с него одежду, увидели бурый сгусток крови — пуля от правой ключицы прошла навылет, видимо, задела верхушку легкого и опасно сместилась к позвоночнику. Вторая пуля достала его по касательной с черепной коробкой. Жирная бело-кровавая борозда шла от уха к теменной части головы. .
Карташов вместе с хозяином дома отправился в ванную комнату мыть руки. Все блестело мрамором и никелем.
— Водила в очень тяжелом состоянии, — сказал Карташов, — все сиденье в кровищи, хоть выжимай.
— Я до сих пор не могу в это поверить. Час назад ребята еще разговаривали, шутили, травили анекдоты и на тебе…
— Это всегда приходит внезапно, — Карташов машинально взглянул на часы. — Светка моя уже в Москве…
— Извини, Серый, мне надо позвонить в одно место, — Брод вытащил из кармана мобильный телефон и начал набирать номер.
Из его разговора Карташов понял — Веня звонил врачу, но, видимо, тот был занят. Последовал еще один звонок, по номеру, который Броду дали на другом конце провода. Разговор состоялся очень лаконичный: «Срочно нужен хирург. Созвонись с Блузманом и гоните с ним сюда»…
— Идем, Серго, чего-нибудь выпьем, — и Брод повел его в гостиную.
Из множества напитков Карташов выбрал «Столичную». Закусывали печеночным паштетом со свежим огурцом.
— Я практически здесь живу, — сказал Брод. — А при таком интенсивном отстреле деловых людей никакая крепость не спасет… Сейчас даже в Бутырской тюрьме не можешь чувствовать себя в безопасности. Еще налить?
— Нет, я лучше закушу, а то кишка с кишкой начинает задушевный разговор.
— Идет, ты сейчас немного подкрепись и съезди в Рождествено… Не забыл дорогу?
— Да, по-моему, тут всего одна и есть.
— Встретишь на автобусной остановке нужных нам людей… хирурга Блузмана и моего шефа… Таллера… Такой длинноногий журавль с брежневскими бровями… щегольские усики… Потом мы с тобой посидим, покалякаем и ты расскажешь какими судьбами оказался в Москве и в том самом месте и в то самое время, когда Брода собирались замочить…
— А это ничего, что я немного под балдой? — Карташов щелкнул пальцем себя по горлу. — Не хотелось бы встречаться с гаишниками…
— Пока едешь, хмель испарится. Кроме тебя некого послать, ты же видишь, какая ситуация. У нас так принято: если гостей встречают, значит, дорога чистая и прием будет без ментов.
— Ясно! Но я никого не могу садить в машину, там кровищи по колено.
— Согласен, идем в гараж.
Брод привел его к гаражу и открыл своими ключами замок. Зажег свет и Карташов увидел четыре автомашины, тускло поблескивающие элегантными боками.
— Выбирай любую, кроме «мерседеса», у него пустой бак. Но мой совет — бери микроавтобус, в нем хватит места на всех гостей.
Карташов открыл двери темно-синего «шевроле» и осмотрел кабину.
— Ты, Веня, рискуешь, посылая меня в город. У меня нет при себе ни прав, ни паспорта. В случае чего, ищи в бомжатнике.
— Паспорт еще ничего не меняет… У меня два паспорта — российский и заграничный, а меня все равно, как куропатку хотят пустить в распыл. Здесь тихий район, но если попадешься ментам — умри, но дорогу сюда забудь.
— Гони ключи, — Карташов забрался в кабину и сразу почувствовал себя на месте. В Латвии, в рижском омоне, ему приходилось частенько мотаться за рулем «рафика», а этот «шевроле» явно был его двоюродным братом.
В Рождествено всего три десятка коттеджей и четыре улицы. На автовокзале его уже ждали. Из красного микроавтобуса вышел коренастый, в сером костюме малый, и стал ждать, озабоченно озираясь по сторонам.
— А где сам Вениамин Борисович? — подозрительно оглядывая Карташова с ног до головы, спросил незнакомец.
— Он просил вас сразу же связаться с ним по мобильнику, — Карташов понимал, что эта процедура нужна им для страховки.
После разговора по телефону, двое мужчин и одна женщина пересели из красного микроавтобуса в «шевроле», и Карташов почувствовал запахи французской парфюмерии. «Журавль» уселся позади, закурил. Карташов спиной ощущал его немое присутствие и ему казалось, что еще секунда и он услышит последний в своей жизни выстрел. В затылок.
Он вырулил на грунтовку и направился в сторону липовой аллеи. Ехал не быстро, вглядываясь в пляшущие над асфальтом вечерние тени. «Если это не сон, — думал Карташов, — то что? Идиотизм какой-то да и только… »