— Спокойно, — повторил комиссар.
Машиниста убил тот самый человек, которого он подстрелил, или думал, что подстрелил. Но Артис Джеймс не знал об этом. Он сидел, прижавшись к опоре, с того самого момента, когда в ответ на его выстрел в туннель низверглась лавина автоматного огня. Совершенно случайно он выглянул из-за опоры как раз в ту секунду, когда машинист — он различил полосатую спецодежду — спускался на пути. Несколько секунд спустя раздался выстрел, и Артис снова откинулся к стене. К тому времени, когда он, собравшись с духом, опять высунулся из-за опоры, машинист уже рухнул на рельсы, в нескольких ярдах от неподвижного тела старшего диспетчера.
Артис, прижавшись спиной к опоре, осторожно достал рацию и, прижав микрофон к губам, вызвал штаб. Ему пришлось трижды давать сигнал, прежде чем ему ответили.
— Мы плохо вас слышим, патрульный. Громче, пожалуйста!
— Я не могу громче, они слишком близко, — прошептал Артис.
— Громче, пожалуйста!
— Докладывает патрульный Артис Джеймс. Я в туннеле, рядом с захваченным вагоном.
— Хорошо, так слышно немного лучше. Продолжайте.
— Только что они застрелили машиниста. Вывели на пути и застрелили.
— Боже! Когда это случилось?
— Минуты через две после первого выстрела.
— Какого еще первого? Проклятье, ведь был же приказ не стрелять! Кто стрелял?
Артиса как обухом по голове ударили. Это не я стрелял! Боже, если машиниста убили из-за того, что я выстрелил первым…
— Как слышите, патрульный Джеймс? — спросил штаб. — Значит, вы говорите, кто-то выстрелил в вагоне?
— Да! Нет… Я же и говорю, — заспешил Артис. Кажется, пронесло, парень, о господи, кажется, пронесло… — Нет, кто-то выстрелил по вагону.
— Кто?!
— Не знаю. Стреляли откуда-то позади меня. Может, и попали. Точно не знаю.
— Проклятье! Машинист мертв?
— Не двигается. Что мне делать?
— Ничего. Ради всего святого, не делайте ничего.
— Вас понял. Продолжаю ничего не делать.
Райдер принес из своего саквояжа в кабине машиниста перевязочный пакет. Стивер уже успел раздеться. Плащ и пиджак были аккуратно сложены на сиденье. Райдер помог Стиверу расстегнуть пояс для денег, затем разорвал набухший кровью рукав, снял с него рубашку. Массивный торс Стивера был сплошь покрыт густыми завитками темных волос. Райдер мельком выглянул в окно: машинист лежал лицом вниз, темные пятна на его форменной тужурке показывали, куда попали пули Стивера.
Райдер присел рядом со Стивером и обследовал рану. Из входного отверстия сочилась кровь; там, где пуля вышла, крови было гораздо больше. Тоненькие струйки крови были почти незаметны под густой порослью волос.
— Вроде чистая, — сказал Райдер. — Болит?
Стивер помотал головой. Райдер порылся в металлической коробке с лекарствами и извлек пузырек с дезинфицирующим раствором.
— Сейчас забинтую. Это все, что можно пока сделать.
— Валяй. — Стивер пожал плечами.
Смочив две салфетки, Райдер осторожно промокнул рану, потом обтер кровь с руки Стивера. Намочил еще две салфетки, наложил на рану и тщательно забинтовал руку. Стивер стал одеваться.
— Не слишком затянул? А то онемеет.
— Ерунда, — ответил Стивер. — Почти не чувствую.
Убедившись, что Стивер оделся, Райдер спрятал индивидуальный пакет и двинулся обратно к кабине. На ходу отметил безмолвный обмен страстными взглядами между Уэлкомом и девчонкой в мини-юбке; на скулах у него заходили желваки, однако он не остановился и не сказал ни слова. Лонгмэн преградил ему дорогу:
— Где машинист?
— Машинист мертв.
Войдя в кабину, он плотно прикрыл за собой дверь. Динамик неистовствовал. Нажав педаль, Райдер включил микрофон:
— «Пэлем Сто двадцать три» вызывает Центр управления. Прием.
— Ах ты ублюдок! За что вы убили машиниста?
— Вы подстрелили одного из моих людей. Я предупреждал, что за этим последует.
— Кто-то нарушил приказ и выстрелил. Это просто ошибка! Свяжись вы сразу со мной, и его не пришлось бы убивать.
— Где деньги?
— Рядом с вагоном.
— Даю три минуты на доставку. Прием.
— Ублюдок, гад! Ох как хочется с тобой повстречаться! Ох, как хочется!
— Три минуты, — повторил Райдер. — Конец связи.
— Эй, ребята!
Приглушенный голос донесся откуда-то из мрака. Мисковски сжал рукоятку автомата:
— Кто здесь?
— Я полицейский! Я тут, за опорой. Передаю приказ окружного инспектора: продолжать доставку денег по плану.
— А те знают, что мы идем? Не начнут снова палить?
— Да они там уже красный ковер расстелили. Вы же несете миллион баксов наличными!
Напарник сержанта Мисковски встал и закинул мешок на плечо.
— Пошли, сержант.
Невидимый голос сказал из темноты:
— Приказано шевелиться, в темпе.
Мисковски поднялся и включил фонарь.
— Проклятье, что угодно отдал бы, лишь бы оказаться сейчас в другом месте, — проворчал он.
— Удачи, — послышалось из темноты.
Размахивая фонарем, Мисковски пристроился за напарником.
— Марш смерти, — пошутил напарник.
— Типун тебе на язык, — оборвал Мисковски.
— Черт, если мне удастся когда-нибудь отчистить форму от всего этого дерьма… — проворчал напарник. — Надеюсь, тут все-таки когда-нибудь наведут чистоту.
Человеческий обрубок, взгромоздившись на тележку с колесиками, покрытую истлевшими остатками восточного коврика, ехал вдоль тротуара. Ноги у мужчины чуть ниже бедер были словно отхвачены одним ударом ножа. Калека ловко катил на тележке вперед, отталкиваясь руками от асфальта — он сидел прямо, расправив широкие плечи, лицо его было изрезано морщинами, черные волосы давно не видели ножниц. Он не говорил ни слова, только держал в руке жестяную кружку. Копы беспомощно провожали его взглядами, пока он катил на своей тележке вдоль тротуара. Безногому охотно подавали — мелкие монетки так и летели в его кружку.
— Господи, спаси и помилуй, ни за что не поверил бы, если бы не видел собственными глазами! — Долговязый мужчина, акцент которого выдавал в нем уроженца Среднего Запада, рылся в кошельке в поисках мелочи.