Проверка документов проходила с помощью карманных фонарей и сканеров, напоминающих, приборчики, которыми проверяют в банках валюту.
Проехав ворота, машина завернула на асфальтированную дорожку, ведущую к приземистому, с зарешеченными окнами, зданию. Когда припарковались, дверь открыл усатый человек, облаченный в камуфляж. Второй стоял у дверей, которые они миновали, и по ступеням спустились в бункер. Платонов механически отмечал все, за что цеплялся глаз. На каждом повороте на них взирало недремлющее око телемонитора, он также отметил мигающие красные точки инфракрасных индикаторов, реагирующих на присутствие постороннего объекта.
Их ввели в довольно просторное помещение, в котором находилось несколько человек в военной форме. Длинный стол был заставлен телевизорами, на экранах которых как на ладони проецировались все подходы и сама территория станции. К ним подошел майор и представился:
— Командир охранной роты майор Недостаев, — майор переглянулся с полковником УФСБ, с которым был знаком лично. Он, разумеется, не знал — кто с ним прибыл и по какому поводу.
Платонов отметил волевой подбородок майора и тщательно убранную голову. Он был до синевы выбрит и светло-русые его волосы, зачесанные на бок, прорезал прямой как стрела пробор. «Служака, у таких и мышь не проскочит», — подумал Платонов и сказал:
— Товарищ майор, я представляю антитеррористический центр… полковник Платонов. Как вы понимаете, наш визит к вам носит отнюдь не праздный характер, есть обстоятельства…
— Давайте пройдем к столу, товарищ полковник, — живо откликнулся майор и, развернувшись, проследовал в смежное помещение.
Совещание продолжалось как минимум полтора часа, за которые приехавшие ознакомились с дислокацией охранной роты, распорядком дня, вооружением, и проиграли возможные варианты проникновения на станцию террористов. Итоги подвел Платонов.
— В принципе, — сказал он, меня убеждают меры безопасности, за исключением… — Он сделал паузу и было слышно, как на руке тикают часы. — За исключением одного: расстояние от первых ворот до вторых не более пятидесяти метров, значит, проникнув на территорию, террористам будет вполне доступен второй ярус обороны. Я имею в виду гранатометный обстрел…
— Минуточку, товарищ полковник, — тут же отозвался майор, — это не так просто сделать… Ну, предположим, что кто-то с диверсионными намерениями все же проник в этот коридор, допустим… Я вам уже показывал схему наших огневых точек, которые расположены по всему периметру территории. У террористов не будет времени снарядить выстрел, ибо малейшее движение мгновенно фиксируется и на него реагируют вот эти четыре огневые точки, — майор подвинул к себе карту дислокации. — Это исключено на сто процентов. Единственное, от чего мы не защищены — это от воздушного налета, но это уже, как говорится, не наши проблемы… Об этом пусть думают те, кто охраняет наше мирное небо.
— А как насчет земли? — спросил начальник УФСБ Бобров. — Я имею в виду подкоп или что-то в этом роде.
— Для этого у нас существует акустика. Даже если кто-то поблизости будет ковыряться зубочисткой, датчики тут же дадут знать… А если не секрет, что случилось?
Платонов сначала не хотел раскрывать оперданные, но он понимал: ситуация требовала полной информированности тех, кто охраняет АЭС.
— По нашим сведениям в Воронеж направлена группа боевиков… примерно, пятнадцать-двадцать человек… Правда, об их истинных намерениях нам пока ничего неизвестно, но, я думаю, совместными усилиями, — взгляд в сторону руководителей УФСБ и РУБОП, — мы сделаем все возможное, чтобы враг не прошел. За безопасность всех АЭС мы отвечаем перед народом и президентом, — последние слова ему не понравились, показались неуместно высокопарными.
Затем они прошли на пульт управления АЭС, где Платонова поразила идеальная чистота. Попасть на пульт можно только через двери-шлюзы, контролируемые телемониторами. Платонову представили начальника смены Захарова Льва Петровича, седовласого, лет пятидесяти человека.
— Какое, на ваш взгляд, самое уязвимое место на станции? — спросил полковник у Захарова.
Начальник смены задумался. Он снял белую шапочку и стал ее по швам разглаживать.
— Если с технической точки зрения, то неисправность охладительной системы…
— Нет, не с точки зрения технологической безопасности, а с точки зрения проникновения сюда террористов.
— Чеченцев? — не задумываясь, спросил Захаров. На его лице появилось выражение настороженности.
— Не обязательно, это могут быть кто угодно — чеченцы, арабы, украинцы, русские…
— Это исключено! У нас надежная охранная система, поэтому вряд ли кто может проникнуть за бронированные стены…
…А в это же время, примерно, в пятнадцати километрах от Воронежа, на заброшенном участке земли, где когда-то размещалась автобаза воинской части, несколько человек расчищали площадку. Три галогеновые лампы, установленные на здании гаража, ярко освещали фронт работ.
Все, что находилось между бывшим гаражом и казармой, эти люди вручную разбирали, расчищали и транспортировали под широкую арку гаража. Командовал работами смуглый, поджарый человек, лет тридцати. Он был в одной майке и на правом плече отчетливо выделялся рубец — след от рваной раны, возможно, полученной от осколочного снаряда.
Трое человек пытались выкатить за пределы площадки здоровенную катушку, на которой когда-то был намотан телефонный кабель. Катушка была тяжелая, а участок, по которому ее пытались выкатить, весь завален кирпичами, ржавой арматурой, кусками бетона.
— Эй, вы, сначала уберите этот мусор, а потом катите колесо — сказал им старший. — Алик, подойди сюда.
Старший группы — это один из полевых командиров, воевавших в Чечне под началом Гараева, Саид Ахмадов. Алик — москвич Олег Воропаев, взятый в 1999 году в плен и адаптированный к уставу боевиков. Трое других — часть интернациональной группировки террористов: «волонтеры» из некогда братских республик — Изотов из Астрахани, Хаджиев из Дагестана и молдаванин Николеску.
От катушки отошел светловолосый парень, тоже по пояс обнаженный, несмотря на то, что еще накрапывал дождь. Его волосы спутались, а по виску текла струйка не то дождя, не то пота. Когда он подошел к Ахмадову, тот, понизив голос, сказал:
— Алик, вы тянете резину. Я же тебе уже говорил… к утру площадка должна быть готова.
— Мы делаем все возможное, но там столько хлама… Все равно надо будет искать бульдозер, руками железобетонный блок нам не сдвинуть с места.
— Возьмите ломы и попытайтесь хотя бы оттянуть его в сторону.
— Мы пробовали… Без бульдозера не обойтись… Правда, можно взорвать.
— Взрывай.
— Много шума будет.
Ахмадов задумался и стал закуривать. Правая рука у него слегка подрагивала, возможно, в результате перенесенного ранения.
— Хорошо, убирайте все, что можно убрать без техники, а завтра утром пойдешь в город и пригонишь бульдозер, но без водителя.