Президент, не без волнения, взял в руки гранатомет и стал готовить его к стрельбе. Приладил, прижался к кожуху щекой и стал ждать.
Вертолет на мгновение завис над дорожкой и медленно стал на нее опадать. И когда он приземлился, когда его винты, подобно лепесткам увядшей ромашки, опали, наступила оглушительная тишина. И лишь стук дверей и сброс трапа на землю нарушили эту гнетущую тишину.
Сначала из вертолета выскочили несколько бородатых мужчин в камуфляже, вооруженные легким оружием, затем, как призрак, степенно попирая ногами ступени трапа, начал сходить человек в длинных белых одеждах. Это было еще то видение, не хватало только над головой нимба, который вполне заменяла белая, видимо, из верблюжьей шерсти чалма. И длинная узкая с проседью борода, и смуглая впалость щек, и прямой тонкий нос — являли собой вопиющее сходство с тем, кого они ждали.
— Эмир, — тихо сказал Шторм. — Зачем ему это надо?
— Играет в пророка, — Путин уже успокоился, ждал момента.
И шествуя неторопливым, царственным шагом, Эмир направился по дорожке в сторону встречающих, которые, утратив охватившее их изумление, воздали Аллаху благодарение. Вверх взметнулись руки, держащие автоматы, ущелье наполнилось торжественными восклицаниями, многие из них встали на колени и начали «умывание» , а сам Барс, слегка побледневший и серьезный направился по дорожке навстречу высокому гостю.
«Сейчас, султаны, вы у меня получите» , — мысленно откомментировал ситуацию Шторм и тоже приладился к гранатомету. Глаз уже нащупал прицельную рамку, оставалось только нажать на спусковой крючок, но в этот момент где-то снова послышался шум вертолетных движков. И в тот же миг ущелье застыло в молчании и что самое главное, вся картина, которая была перед глазами федералов, вдруг начала разительно меняться. Сначала ни Шторм, ни Путин, ни те, кто вместе с ними ждали начала атаки, не поняли что произошло: от противоположной стены ущелья в их сторону стало что-то интенсивно сдвигаться и через минуту они поняли, в чем тут дело. Это была маскировочная сетка, с изображенными на ней характерными для ущелья узорами, долженствующими убедить тех, кто летает наверху, что перед ними обыкновенный горный пейзаж… Каньон, вернее, его дно: камни, обломки скал, извивающееся высохшее русло горной реки, кустарник. Это напоминало театр абсурда, в котором занавес закрывал не саму сцену, а лишь ее пол, сдвигаясь по горизонтали.
В считанные мгновения все было кончено: на высоте двадцати метров от земли натянулась камуфляжная сетка, отделившая их от всего, что под ней находилось и жило. И в том числе, еще не остывший вертолет.
Путин взглянул на Шторма и не нашел на его бледном лице ничего кроме невразумительного вопроса — а что же дальше?.
— А мы гадали и рядили, что это за стяжки такие и для какой цели они протянуты над ущельем, — сказал Шторм, перенося все внимание на показавшиеся с северной стороны два вертолета.
Как позже выяснилось, это были российские армейские вертушки Ми-8, которым было дано задание найти и посадить только что перелетевший границу неопознанный летательный объект. Они прошли над ущельем и, видимо, не обнаружив ничего подозрительного, повернули назад и скрылись в северном направлении.
— Что будем делать? — задал в общем-то риторический вопрос Щербаков.
— Подождем, может, сезам снова откроется и нам удастся сделать то, что мы должны сегодня сделать, — в голосе Шторма звучало прежняя уверенность и твердость.
Путину не хотелось говорить, да и не о чем было. Все и так ясно, Всевышний не на их стороне. И пограничники Грузии тоже. «Надо закрываться от вас границу, дорогие геноцвали» , — подумал президент, но от этого ему легче не стало.
— Будем ждать, — завизировал единолично принятое решение Шторм.
И они ждали до тех пор, пока плотная синь не затянула небо, на котором снова вспыхнули хрусталики звезд. И они поняли, что если даже занавес снова откроет им вид на ущелье, искомых объектов там уже не будет. И поэтому Шторм, собрав группу, поставил новую задачу. Сказал:
— Занавес опустился, и мне к этому добавить нечего, — сухость и решительность превалировали в его голосе. — Но уйти просто так мы отсюда не можем, поэтому… — Полковник сглотнул слюну, его одолевал кашель и он едва сдерживался, чтобы не закашлять. — Поэтому делаем так: снимаем, к чертовой матери, часовых с блокпостов, бесшумно убираем всех, кто будет в ущелье и штурмуем с помощью взрывчатки и гранатометов… С этой минуты будем использовать радиосвязь, нет больше смысла шифроваться…
— Разрешите сказать, — Гулбе сидел, по-татарски скрестив ноги. — Мы знаем время смены караула… через каждые два часа, значит, наш выход надо приурочить к 22 часам… И попытаться со смененным постом проникнуть в подземелье…
— А кто даст гарантию, что все посты сменяются в одно и то же время? — спросил Шторм. — Ведь вы ориентируетесь по одному блокпосту, который с южной стороны, и возле которого вы были прошлой ночью…
— Именно так, товарищ полковник, но дело в том, что разница во времени нам не мешает. Просто надо брать все посты под контроль и ждать, когда из берлоги покажется смена… Для нас неважно, на какой пост она пойдет… Рано или поздно кто-то из-под скалы все равно должен выйти…
— Согласен, — решительно сказал Шторм. — Значит, ты, Айвар, и реализуешь свою светлую идею… Теперь выбирай с кем пойдешь… Рассчитывай только на троих, больше не получишь.
— Разрешите, товарищ полковник, мне пойти с Гулбе, — неожиданно для всех вызвался Путин. — Надоело сидеть на этом шестке, хочется размяться.
— Нет, это дело для бывалых, у них рука набита и воображения меньше, — так же решительно заявил Шторм. — Так кого, Айвар, берешь?
— Махмута, Воропаева и, если можно, одного из морпехов, — на лице Гулбе появилось нечто улыбки, но этого из-за темноты никто не заметил.
Наступила пауза, которую нарушали близкий шелест ночного тепляка и не менее близкое пение цикад.
— У морпехов своя задача, — сказал Шторм, — поэтому сделаем по-другому… За меня остается Путин, а я иду с вами вниз. — И к Путину: — Владимир Владимирович, после того как мы внизу завяжем драку, вы с морпехами, а они с маяками, и Виктор спускаетесь в ущелье и уничтожаете вертолет. Возможно, это будет единственной приманкой, на которую клюнут ребята из подземелья. А сейчас разбираем снаряжение… Айвар, к тебе просьба: проверь у хлопцев снараяжение, чтобы ничего здесь не забыли и все было под рукой… И проверьте ножи и глушители на стволах… Махмут идет с Гулбе, я с Воропаевым — на северный створ…
«Не до конца доверят старик Воропаеву, — подумал Путин, но тут же перешел на другое. Ему показалось, что слишком прост план Шторма, что он какие-то детали не учитывает. — А что, если там, внизу, кроме блокпостов еще человек десять охраны? И не исключено, что все пространство контролируется телемониторами, которых сверху не видно, но которые наверняка в распоряжении боевиков имеются. Да, но всего все равно не учтешь, и, может, полковник прав, отбросив сложные варианты, остановился на одном… примитивном, но, возможно, единственном… А почему он упомянул о ножах, неужели и впрямь они их пустят в ход, превратив всю операцию в обыкновенную резню? — эта мысль особенно занимала президента. — Но какая разница — ножом или пулей… Ведь можно и сковородой прибить, в конце концов, простым кулаком вышибить у человека мозги…»