Взглянув на небо, Путин нашел Полярную звезду и понял, что опоздал на «свидание» со своей Людмилой Александровной. По часам было уже далеко за полночь.
— Тут вертолет приземлиться не может, — Шторм присел возле пенька. В голосе нотки настороженного успокоения.
— Почему не слышно выстрелов? — спросил Путин и тоже опустился на землю.
Сайгак поднял голову и словно настороженный олень повел головой.
— Значит, банду добили, — резюмировал он. — Теперь надо взять за бороду Барса и можно возвращаться.
Путину показалось, что в хоре цикад появился лишний звук. С юга нарастали характерные шумы. Рокот, который не спутаешь ни с каким другим. Шторм поднял голову и окинул взглядом сектор неба. Непоседливый Сайгак, вскочив на ноги, поднялся на валун и тоже оглядел небо.
— Вертушка, — Сайгак соскочил с камня и подошел к Шторму. — Товарищ подполковник (он еще не знал о повышении в звании своего бывшего наставника), судя по нотам, скоро начнется эвакуация заграничного гостя, а мы не знаем, где это знаменательное событие может произойти.
— Только в одном месте, — в голосе Шторма звучала безапелляционность. Он поднялся и шагнул в том же направлении, откуда слышались звуки вертолета. — Это может произойти только на седловине, на западной стороне ущелье, откуда мы начинали операцию.
— Это вероятнее всего, — Путин направился вслед за Штормом. — Весьма подходящее место для посадки вертолета.
Они спешили. За ноги цеплялся бересклет, но самое сложное было преодолевать полосу камнепада, которая белесой дугой подходила почти до самого гребня ущелья. Однако наступающий рассвет облегчал путь и они довольно ходко подобрались к тому месту, откуда начиналась зубчатая гряда.
Президент думал о Щербакове. Из головы не выходили его последние слова «я мертвец» , которые были несовместимы с веселым характером и здравомыслием Щербакова. «А что ты скажешь перед тем как уйти в тот мир? — спросил он себя. — Впрочем, это может случиться в любой момент… А может, уже случилось и я пребываю в своем последнем сне? Нет, это не сон — реальнее реальности не придумаешь. Впереди идет пожилой человек, кости и жилы которого старее моих на целых десять лет. Конечно, он устал и ему такая гонка ни к чему… А этот парень, благодаря которому мы выбрались из ада и движемся к чему-то неизвестному и, возможно, еще более страшному испытанию — что он чувствует? Усталость, желание отомстить, восторг от предвкушения схватки?»
— Володя, давай руку, — донесся до него голос Шторма.
Путин поднял голову и на фоне бледнеющего неба увидел силуэт полковника, взобравшегося на скальный выступ..
Гул вертолета между тем приближался. Нарастал снежным комом и они побежали. Впереди заросли вереска, три или четыре карликовые сосны и — поляна. Видимо, на нее и был настроен садиться вертолет.
Дыхание начало срываться и на мгновение Путин остановился, чтобы схватить воздуха. К нему вернулся Шторм.
— Еще рывок и мы на месте, — тоже срывающимся голосом произнес полковник.
Ночь сдавалась.
«Каждая нация считает себя выше других наций. Это порождает патриотизм и войны… Кто же сказал эти замечательные слова? Сейчас доберусь до того дерева и вспомню… А что Толстой думал о патриотизме? Прибежище подлецов… Нет, нельзя путать патриотизм с национализмом, это совсем другая опера…»
Дистанция была слишком близкая, а потому небезопасная для них. Но по другому нельзя — кустарники и редкие деревья не позволяли атаковать с более рациональной дистанции. Шторм, разумеется, это прекрасно понимал и потому предложил:
— Володя, не будем рисковать всем гамузом, тебе надо немного отойти, прикрыть нас.
«Эх, старина Шторм, твою хитрость, шитую белыми нитками, я, конечно, ценю, да только это не про нас. Отошли лучше в тыл Сайгака. Ему еще жить и жить…» — подумал президент, но вслух сказал другое.
— Летают, сволочи, словно у себя дома.
Они залегли как раз в тот момент, когда над поляной завертелись ураганные вихри. Машина шла на посадку без единого огня и лишь по абрису можно было догадаться, что это легкий вертолет, способный взять на борт не более трех-четырех человек.
— Вот черт! Вы видите? — Шторм смотрел левее вертолета, откуда появились люди. Двое несли носилки, двое других вели под руки человека, одетого в светлое. И это одеяние многое им рассказало.
— На носилках, видимо, труп Тайпана, а этот баклан с подбитым крылом наш Эмир…
— Но я не вижу Барса, — сказал Путин, для чего ему нужно было поднести губы к самому уху полковника.
Но Шторм не ответил, он, словно подслушав мысли президента, что-то сказал Сайгаку и тот, сорвавшись с места, пригнувшись, скрылся за кустами. До Путина не долетели слова, сказанные Штормом Сайгаку: «Отсюда нам самим уже не выгрестись, беги, сынок, на 502-ю высотку, к нашим и соединись с Касьяновым, он в курсе… Пусть пришлет пару-тройку вертолетов с десантом, тут скоро может многое измениться… И запомни пароль: „Перелетные птицы остаются зимовать“. Эти слова откроют тебе дорогу…»
Когда Сайгак уже поднимался с места, вдогонку ему Шторм бросил: «Если, не дай Бог, больше не увидимся, обними Виктора и скажи ему, что батя его очень любил…»
Вихри от вертолетных винтов продолжали бушевать в предутренних кустарниках.
— Пусть все усядутся и тогда… — полковник вытащил из подсумка еще одну гранату и положил рядом с автоматом. — У тебя заряжено? — спросил он, имея в виду подствольный гранатомет.
Путин кивнул.
— Тогда в два смычка сыграем эту увертюру, — в голосе Шторма слышалось не то бравурность, не то непроизвольное желание как-то подбодрить своего президента. — Я бью в винт, а ты постарайся засадить в брюхо…
Путин опять кивнул. Хотелось спросить — куда Шторм отправил Сайгака, но тут их отвлекли.
Сначала хотели занесли в вертолет носилки, но человек, соскочивший с него на землю, отметающими жестами дал понять, что до них еще не дошла очередь. Носилки поставили на землю и несшие их люди стали наблюдать, как медленно, словно речь шла о фарфоровой статуэтке, в вертолет стали вводить Эмира. Ему надо было преодолеть три ступеньки, сброшенной с борта лестницы и, видимо, эти три ступени были для него настоящим Эверестом. Его поддерживали под руки, но входя в дверь, автомат одного из сопровождавших боевиков зацепился за корпус вертолета, не позволяя войти во внутрь. Стоящий внизу человек, из тех, которые сопровождали носилки, поспешно поднялся и высвободил зацепившийся ствол. Когда боевик спустился обратно на землю, случилось непредвиденное: из вертолета возник короткий трассер и двое у носилок, словно подкошенные, упали возле них.
— Барс, сволота, кажется, уносит ноги, бросает своих союзничков… А вот он и сам, — и действительно из темноты, низко пригнувшись, придерживая рукой на голове берет, показался Барс. За ним — двое с большими баулами. Барс остановился у вертолета и подождал пока груз занесли во внутрь. И вновь в дверном проеме появился человек и стал что-то жестами объяснять Барсу. Но тот тоже замахал руками и, выхватив из поясной кобуры пистолет, наставил его на стоящего в дверях. Однако это не помогло: людей Барса постигла судьба тех двоих, оставшихся лежать у носилок… Из-за спины стоявшего в дверях бородача, кто-то дважды выстрелил и двое приближенных Барса тут же уткнулись носами в землю. Человек подал Барсу руку и тот, засунув пистолет за пояс, принял помощь и залез в вертолет…