Его забил озноб. Он укутался в толстый шерстяной плед. Не помогло. В сознании все было по-старому, без посторонних мыслей и желаний. Он все ещё оставался Егором Шелудько. Но с телом происходила какая-то чехарда. Озноб вдруг прошёл, но стали быстро остывать кончики пальцев на руках и ногах. Мясо под кожей заломило болью, как от страшного мороза. Он начал яростно растирать их о голубую ткань дивана, но вместо того, чтобы исчезнуть, стынь стала распространяться по всему телу, пока он совершенно не окоченел и не превратился в ледяную застывшую статую – так, по крайней мере, он себя чувствовал. Мышцы начала сводить судорога, выворачивая суставы до неестественного положения. Он рычал, стиснув зубы, но не звал на помощь, привыкший в одиночку бороться со своими проблемами. Не верь друзьям – предадут и посмеются. Так он шёл по жизни, никому не доверяя и не открывая свою душу. Один, как волк, – сильный, хитрый и решительный молодой коммерсант с амбициями американского банкира Скрюченный и замороженный неведомой силой, он так и заснул, проклиная свой скукожившийся и посиневший от холода член, из-за которого вляпался в эту явно дурно пахнущую историю с полусумасшедшей москвичкой и большими перспективами стать таким же, если ещё не круче.
Утром он проснулся на удивление бодрый и свежий, как подснежник. От воскресных физических страданий не осталось и следа. Спал он крепко, без сновидений и продрал глаза, только когда сработал таймер в телевизоре, который был установлен на семь часов. Сначала он, по привычке побежав в ванную умываться, даже и не вспомнил о вчерашнем. Настроение было весёлым и радужным, он даже напевал что-то, чего с ним давно не случалось, но уже потом, когда сел в машину и тронулся с места, почувствовал запах духов и все сразу вспомнил. И посмеялся над самим собой, мальчишкой, которому запудрила мозги какая-то эксцентричная бабёнка, капризная и непредсказуемая, как и все богачки. На всякий случай он попытался представить себе, что в нем находится чья-то чужая душа, но ничего постороннего внутри себя не ощутил – все было по-старому: его мысли, его ощущения окружающего и его чувства – ничего привнесённого.
Он расслабился, едва не задев крылом чей-то неуклюжий «Запорожец», тащившийся с гордым видом по крайней левой полосе, и решил, что все это не больше, чем бред сивой кобылы. Однако он был полон решимости через месяц прийти к Светлане и потребовать выполнения её обещания. Даром, что ли, он раздавал там клятвы как последний идиот? «Нет, милая, никуда ты не денешься от самарского бандита с пятилетним стажем», – злорадно думал он, лихо обходя медлительные машины. Жалко, что никакой расписки с неё не взял, тогда бы проблем было меньше. Надо ж такое придумать – душу на хранение! Уписаться можно. А бабёнка хороша, ничего не скажешь, все при себе и там, где нужно. Муж, видать, и точно сбежал, так она теперь, голодная, рыщет по городу в поисках мужиков и забивает им баки всякой чепухой, лишь бы в постель затащить. Вот что большие деньги с людьми делают. Да, ему бы эти проблемы.
Эти мысли не оставляли его ни на минуту. С ними он приехал в офис, с ними сидел у босса и вполуха слушал своего шефа Валеру, который объяснял ему и ещё двоим совладельцам фирмы выгоды от сотрудничества с одним из благотворительных фондов, деятельность которого не облагалась налогами при поставке товаров из-за границы.
– Вы вбейте себе в башку наконец! – злился он, видя, что друзья не хотят понимать очевидного. – Лучше отстегнуть фонду двадцать процентов налика, чем шестьдесят отдать государству безналичными! Это же прямой навар. Мало ли что нелегально, зато выгодно! Сейчас все умные так делают.
В правительстве специально сидят наши люди и пробивают льготы для этих фондов, чтобы такие, как мы, могли спокойно работать. Они ведь тоже с этого немало имеют. А вы не хотите этим воспользоваться. Да нужно бога молить, что нам сделали такое предложение, дубы вы стоеросовые! Если завтра я не дам ответ, то плакали наши денежки. Такое только раз в жизни бывает…
И все в том же духе, и в таких же выражениях. Год назад они все четверо приехали в Москву из Самары, откуда их отправили налаживать полезные связи в столице местные авторитеты, снабдив деньгами из воровского общака. Здесь они быстро открыли фирму, купили здание и начали осваиваться на диком рынке, стараясь не привлекать особого внимания конкурентов, которые, как шакалы, следили за тем, чтобы никто не позарился на их добычу. Начали они ни шатко ни валко, но сейчас уже довольно прочно стояли на ногах, подключив к делу ребят, сидящих за границей, и те исправно подбирали там самый дешёвый товар, скармливаемый их фирмой здесь как самый дорогой. Голодному российскому покупателю все по зубам – сожрут и не подавятся.
Они уже наладили несколько направлений: торговали и продуктами, и водкой, и сигаретами, и техникой, но все никак не могли выбиться наверх, туда, где люди даже не считают вырученные после рабочего дня деньги, зная, что их все равно девать некуда. Там, в заоблачных высотах криминального бизнеса, ворочали такими суммами, на фоне которых прибыль их фирмы просто не сгодилась бы и на сдачу. Но туда им дорога пока была заказана – самарские с коптевскими все никак не могли договориться о цене. И вот в эти выходные, как раз тогда когда Егор ввязался в загадочную авантюру, Валере сделали деловое предложение о взаимовыгодном сотрудничестве с одним из фондов. Тот, понятно, загорелся, но забыл: случись что – отвечать перед самарскими хозяевами придётся им всем. А подставлять свою задницу из-за неуёмных аппетитов других – не очень-то и хотелось, тем более что Егор давно подумывал выкупить эту отлаженную структуру бизнеса и выйти из-под колпака уголовников, которые забирали себе львиную долю их прибыли. Конечно, он понимал, что так или иначе кому-то платить придётся, без этого не обойтись – каждый рубль в России находится под контролем каких-то тёмных, никому не ведомых сил, которые правят и деньгами, и уголовниками, и государством из своих глубоких нор, откуда их ни одна собака не достанет. Егор не переоценивал своих возможностей, зная, что многое ему сделать просто не позволят: то, что не отберёт государство, которое, к счастью, очень легко обойти, захапают авторитеты. Но зато он не будет отчитываться перед каждым уркой за каждый свой шаг и заработанный доллар, считающим себя авторитетом после трех лет отсидки в «петушином» качестве.
– А Толчок уже знает? – услышал он голос Виктора, коммерческого директора. – Без него я пас.
– Ты охренел?! – взбеленился Валера. – На черта ему знать? Пусть думают, что мы по-прежнему работаем официально, платим положенные шестьдесят процентов. Товар-то у нас тот же самый останется, как ты не понимаешь? Только дешевле почти на сорок процентов! Дубина! – Он постучал себя костяшками пальцев по лбу. – Мы же себе наконец дома нормальные купим в Испании. Я уже давно присматриваюсь.
– Ты, кореш, сильно не мельтеши, – проворчал Юрий, самый старший из всех компаньон, отсидевший два года за наркоту. – На хрен нам та Испания с шилом в заднице? Не врубаешься, что ли, да ты туда просто не доедешь! Толчок мигом все вычислит, от него не спрячешь виллу ни в Испании, ни на Мадагаскаре, ни в Антарктиде. Я подставляться не хочу.