– Я понимаю, Родион Потапович, только прошу вас… не надо так громко кричать в трубку, я пока что не глухая и не контуженая, только в голову ваши децибелы бьют. А во-вторых, кто, как не вы, попросил Ксению Кристалинскую передать мне вашу просьбу?
В голосе Шульгина всплеснулось недоумение:
– Как-кую просьбу?!
– Вы просили ее, если я при ней приду в себя, немедленно перезвонить вам.
– Да? – пробормотал он. – Я такое говорил?
– По-видимому.
– Ладно… будем считать, что мы квиты, – отозвался он. – Но вообще, конечно, ты отличилась. Я боялся подвоха, но чтобы так круто…
– А что случилось?
– Ты еще спрашиваешь? Между прочим, у тебя, читаю по экспертизе: «…закрытая черепно-мозговая травма, создавшая возможность кровоизлияний под мягкие мозговые оболочки и мозговые желудочки, в результате чего…»
– Ой, хватит, босс! – взмолилась я. – Как отходную надо мной читаете. Я только минут двадцать как очнулась, а вы тут со своим некрологом. В общем, влипла я здорово, и…
– Да ты еще не знаешь, как ты влипла! Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы отменили приказ о переводе тебя в лечебницу при СИЗО.
Жесткие мурашки царапнули по коже.
– Вы всегда оптимистично смотрели на жизнь, Родион Потапович, – сказала я. – Вы сами-то как? Безо всяких эксцессов?
– Да я-то нормально, – буркнул он. – Я тут кое-что нарыл по тем красавцам, что устроили этот гандикап по улицам и врезались в дерево. Или в столб, я уж точно не помню. Погоди… сейчас просмотрю данные. Слушай, покушение на тебя оформила троица, которую не обвинишь в законопослушании. Во-первых, это некто Каманин Иван Иванович, семьдесят седьмого года рождения, известный в криминальных кругах под кличкой Смоки. К группе «Смоуки» и к лондонскому смогу не имеет ни малейшего отношения, а прозвище свое получил за артистические способности, он ведь в свое время учился во ВГИКе, где его, представь себе, именовали «Смоктуновский», сокращенно и англифицированно получается – Смоки.
– Артист… – пробормотала я и вдруг вспомнила ту старушку, что ловко убрала Куценко и умчалась от меня со скоростью тренированного легкоатлета.
– Да, артист. Теперь уже покойный. Умер в больнице от не совместимых с жизнью травм, перечислять которые я не буду, учитывая состояние твоего, Мария, здоровья.
– Вы просто светоч корректности… – пробормотала я.
– Это верно. Кстати, покойный Каманин в свое время работал в службе безопасности ночного клуба «Белый гриф». Хорошенькие совпадения, не правда ли?
– Да… бывает.
– Второй из «пассажиров» грузовика, который гнался за тобой, умер на месте аварии. Это некто Каладзе. Этот горячий кавказский парень тоже засветился в подконтрольных известному нам Туманову структурах. В частности, он работал в охранном агентстве со звучным названием «Остгот». Какие интересные совпадения, а?
– Да…
– Кроме того, есть еще и третий. С этим вышло больше всего геморроя. Он тоже оказался мертвым, но в том-то все и дело, что найден мужик в подъезде, где живет Ксения Кристалинская. Лежал себе смирно на площадке с пробитой головой.
– Это я его, наверное…
– Не наверно, а точно, – отозвался босс.
– Сам виноват, скотина. Он стал хвататься за пистолет. Мужчина при виде женщины обычно хватается за… – Я осеклась.
Вероятно, брови босса поползли вверх, а я с досадой уточнила:
– Не за то, о чем вы, очевидно, подумали, босс. Мужчина берется или за букет, или за сердце, или хватается за голову, в зависимости от ситуации.
– Твое обычное ехидство, – с удовлетворением заметил он. – Чувствую, что ты идешь на поправку. Значит, он сам виноват?
– Ну да!
– Что-то вроде этого я и пытался доказать чинам, которые собирались закрыть тебя в тюремную лечебницу до, что называется, восстановления сознания. Кажется, мне удалось убедить их в том, что ты оборонялась. Но эти господа в погонах еще могут помордовать тебя допросами. Значит, этого третьего звали Кукин, Олег Ильич.
– Очень приятно.
– Все трое состояли на работе в учреждениях, контролируемых Тумановым, – продолжал босс, – конечно, все они задним числом уволены. Но все равно – весьма велика вероятность того, что на тебя напали по приказу Туманова. Так что Ксения…
– Вы сами, босс, попросили ее напомнить о звонке, – быстро сказала я.
Полагаю, Родион Потапович досадливо поморщился на том конце связи.
– Ладно, не буду тебя больше загружать, – сказал он. – Тебе излишняя информация повредит. Как и любому здоровому человеку, впрочем. Мало будешь знать, лучше будешь спать. – И тут же, опровергая умную поговорку, босс добавил: – Да, кстати. Тебя, Мария, лишили на три года водительских прав. Тут уж я был бессилен.
– Э-э, как это так – лишили на три года? – запротестовала я. – Да мне мастера по автомобильному спорту надо давать за то, что я вообще уцелела, а не отправилась в «клиенты до востребования», то есть в морг! Как же так, Родион Потапович?
– Все претензии принимает ГИБДД, – напомнил он.
– Ах да, спасибо за заботу… ладно.
– Ты, Мария, наверное, еще не знаешь, что…
– И не хочу знать! – взмолилась я. – Вы только что изрекли мудрую мысль о том, при каких условиях лучше спать, а теперь все по новой!.. У меня такое ощущение, босс, словно мне под черепушку впустили рой злых ос. Ничего. Мы еще споем. Я скоро выйду, и тогда мы с вами все обсудим более подробно и… в-в-в… адекватно, что ли.
– Скоро выйдешь, Мария? – переспросил Шульгин. – Нет, ты никуда не торопись. Тебе нужно поправиться. Я веду расследование, так что не волнуйся, работа идет полным ходом.
– И вы говорите мне все это, предполагая, что нас могут прослушивать? – укорила его я.
– А что? Они и так знают все, что им надо! Так что хуже не будет. Я могу даже передать привет Туманову, если он меня сейчас слышит. Да, кстати, Мария: мне сказали, что тебя могут выписать через неделю. Врач, который ведет тебя, заявил, что не верит собственным глазам. Ты так быстро поправляешься! Невероятными темпами.
Я ничего не ответила. Верно, прошедшая автокатастрофа, перенапряжение сил и многое-многое другое – где-то в глубине моего существа – ударили по потаенным рычагам и открыли шлюзы, через которые хлещет теперь в меня сила пантеры. Сила, вложенная в меня Акирой.
* * *
Босс, как всегда, оказался прав. Честно говоря, меня его постоянная правота частенько выводила из себя, так произошло и на этот раз. Впрочем, все его прогнозы оправдались. В самом деле, меня выписали из больницы только через неделю с небольшим, при этом еще несколько дней я отлеживалась дома, не двигаясь, под присмотром заботливой Валентины, приносившей мне еду и помогавшей дойти до душа или по иным личным делам.