– Ну, была такая, – признала она, – гляди, записано аккуратно. Пальто коричневое женское, б/у, одной пуговицы не хватает, сапоги черные, замшевые, на «молнии», юбка серая, ношеная, кофта синяя, на рукаве штопка, белье нижнее… Я аккуратно указываю, а то знаешь какие кадры попадаются! Сдадут полушубок из синтетики, свалянный весь, а потом орут: «Норковая куртка была, новая». А я им под нос книжонку-то и ткну. Дескать, не бреши, милая, здесь и подпись стоит. Верхняя – медсестры или родственников, которые шмотки приволокли. Хотя, если кто из родни имеется, то он сюда одежонку не потащит, домой заберет. А внизу сам больной удостоверяет выдачу. Вон твоя Иванова начеркала: «Одежда получена полностью, претензий к кладовщику нет». И чего еще?
– Любой может пальто унести?
– Не, только хозяин, по паспорту, да еще справку показать должен о выписке. Ну, а если помер, тогда родные подходят, опять с документами. Но на моей памяти такое редко бывало, об одежде забывают, потом ее списывают. Ежели бомж ушел или одинокий, тогда да, медсестра…
– Но у Ивановой не было справки, – прервала я старуху, бойко излагавшую служебную инструкцию.
Кладовщица взяла положенную мною на прилавок купюру, помяла ее в пальцах и кивнула:
– Верно.
– И вы ей отдали пальто с сапогами.
– Зарплата маленькая, – пожала плечами кладовщица, – ничего плохого я не делаю, вижу, кому нужно помочь, а кому нет. Вот тут сейчас один хмырь куртку просил со штиблетами, ясное дело, за водкой собрался. Такому – от ворот поворот. А Иванова женщина вежливая, деликатная, подошла и тихо сказала: «Бабушка, миленькая, сделайте, Христа ради, одолжение, мне домой скататься надо. Муж один остался, соседка позвонила сейчас и говорит: „Пока ты в больнице давление лечишь, к нему баба прикатила. Почуял гад, что жены нет, и балуется“». Сто рублей мне дала.
– И вы выполнили просьбу?
– Отчего нет! Выглядела здоровой совсем, на своих ногах пришла. Ну, думаю, пусть съездит да разберется, у меня у самой тот еще кобель был! Мужика в страхе держать надо, слабость почуют и на шею сядут.
– Значит, Лида ушла.
– Ага, – кивнула кладовщица, – расписалась в книжке и ходу.
– И когда она убежала?
Старуха всмотрелась в книгу.
– Пятнадцать пятнадцать, круглое время, счастливый час!
Слегка встревоженная, я покинула больницу, села в свой «Пежо» и вернулась к дому, где жила Лида. Почему Иванова удрала из больницы? Ну, тут может быть множество объяснений. Во-первых, у нее была простая царапина, во-вторых, в палате неуютно, в-третьих, следовало заняться похоронами тетки. Почему Лида сказала медсестре Жанне, что ее забирает муж? Сей факт тоже понятен, надеялась: никто не станет проверять ее слова, одну домой не отпустят, а в компании с супругом – за милую душу. Однако Лида очень хотела уйти. Кладовщице, чтобы получить пальто, она изложила иную версию и добилась своего.
Я поднялась наверх и позвонила в квартиру. Очень скоро стало понятно – внутри никого. И куда подевалась Лида? Поехала к знакомым? Но мне после разговора с женщиной показалось, что подруг у нее нет. Отправилась к Саше? Ну, подобное маловероятно, мужчина убил Клавдию и скрылся, и Лида не знает, у кого сейчас живет лже-Дегтярев, найти его трудно…
Пытаясь собрать в кучу расползающиеся мысли, я вернулась к машине и услышала звонок мобильного.
– Ты где? – воскликнула Зайка.
– В книжном магазине, запасаюсь детективами, – соврала я.
– Немедленно езжай в Ложкино.
– Что-то случилось? – испугалась я.
– Поторопись, – самым разнесчастным голосом откликнулась Ольга, – только никому ни слова, я тебе не звонила.
После такого заявления я опрометью рванула в поселок, успев по дороге соединиться с Машкой, Аркадием, Иркой и узнать, что все живы и здоровы.
Зайку я нашла в ее спальне, она тихо сидела возле комода.
– Ты заболела? – кинулась я к ней.
Ольга шмыгнула носом.
– Нет.
– Почему нос красный?
– Да так!
– Ты плакала?
– Запри дверь, – шепотом попросила Ольга.
Я быстро повернула ключ в замочной скважине.
– Говори.
Зая завсхлипывала.
– Аркадий…
– Фу, – перебила я ее, – напугала прямо до полусмерти! Опять ерунда!
Зайка невероятно ревнива, поэтому особого повода для того, чтобы обвинить мужа в неверности, ей не требуется. В первый год брака Кеша только хихикал, глядя, в какую фурию превращается супруга, если он оказывает дежурные знаки внимания посторонней девушке. Потом скандалы начали раздражать Аркашку, но он на самом деле очень любил жену и достаточно долгое время терпел обнюхивания, обшаривания карманов, изучение сидений автомобиля на предмет обнаружения там чужих волос. Зайка, не испытывая никакого стеснения, роется в письменном столе мужа, при любом удобном случае хватает его телефон и читает СМС.
Летом Зайка чуть не умерла, увидав подпись одного отправителя: «Твой котик», и, даже не открыв письма, налетела на мужа. Не стану описывать урон, нанесенный взбешенной Заюшкой, но, помимо прочего, мы лишились пары вполне симпатичных вазочек и окна в столовой, которое было разбито брошенной в Кешу пепельницей.
Когда дождь осколков хлынул на ковер, Аркадий встал и спокойно спросил:
– Ты саму эсэмэску читала?
– Нет, – затряслась Зая, – но увидела имечко отправителя, и мне этого хватило: «Твой котик». ТВОЙ котик! ТВОЙ КОТИК! Мерзавка!
– Скорей уж мерзавец, – бесстрастно парировал Кеша.
Ольга разинула рот.
– Ты о чем?
– Открой сообщение, – велел муж.
Жена неожиданно послушалась и огласила текст.
– «Зайка, прекрати изучать мой телефон, там одни клиенты. И не стирай послания, подписанные женскими именами, в них нужная информация. Я люблю лишь Олю Воронцову. Твой котик!»
– Но зачем ты отправил его себе? – только и сумела выдавить из себя Зайка.
– Думал, устыдишься, когда узнаешь, что я в курсе твоих игр с моим телефоном, – тихо ответил Кеша.
Зайка хотела обнять мужа, но тот прошептал: