Рачек бросился к Алине. Увидев девушку вблизи, он почувствовал, как сердце его сжалось от горя. У виска Алины темнел багровый кровоподтёк, царапина шла через всю левую щеку, а разбитая нижняя губа покрылась коркой запёкшейся крови. Пятна крови были и на простыне между ногами Алины. Но хуже всего были её глаза. Они ничуть не походили на глаза шестнадцатилетней девочки, которые то улыбчиво, то серьёзно смотрели на Рачека всего лишь один день назад. Теперь это были глаза восьмидесятилетней старухи, видевшей всё в своей жизни. Глаза, выжженные дотла огнём, который и в эту минуту продолжал изнутри жечь её, причиняя мучения более страшные, чем просто физическая боль.
- Сейчас, сейчас, - шептал Рачек, нащупывая, ставшими вдруг негнущимися, пальцами, рукоятку ножа, укреплённого на щиколотке. – Сейчас, девочка моя. Теперь всё будет хорошо. Больше тебя никто не тронет.
Он, наконец, зажал рукоять ножа в ладони и неуклюже, словно пользовался им впервые, стал резать верёвку на руках Алины.
- Вот так, вот так вот, - приговаривал он, а в голове хороводом кружилась мысль, в которую он вцепился, спасая себя от волны безумия и слепой ярости: «Шесть! Их было шестеро. Шестеро, а не пятеро. Кто сказал, что их будет пять?»
Отбросив в сторону остатки верёвки, Рачек бережно накрыл девочку валявшимся рядом блестящим шёлковым покрывалом.
- Одежда твоя где? – спросил он, наклонившись к самому лицу Алины.
Та не произнесла ни звука, всё так же лёжа на кровати и безучастно глядя перед собой.
Рачек беспомощно оглянулся, шаря глазами по комнате. То, что он искал, лежало на кресле в дальнем углу. Юбка и лёгкая воздушная блузка Алины притаились на нём двумя беспомощными комочками. Рачек аккуратно взял одежду девочки, которая почти исчезла в его громадных лапах, а затем, легко ступая по ковру, принёс и положил на кровать рядом с ней.
- Возьми, - сказал он. – Оденься… Я отвернусь, а ты это…
Он запнулся и махнул рукой.
И тогда Алина заплакала. По-детски, со всхлипами, уткнувшись лицом в принесённую Рачеком одежду и мелко-мелко дрожа. Так горько и безответно умеют плакать лишь маленькие дети, да ещё люди, чей мир рухнул в одночасье, погребя под своими обломками всё хорошее и светлое, что было в их жизни.
Рачек, ссутулившись, вышел из комнаты, закрыл дверь и пошёл туда, где под прицелом Соломина лежали двое, оставшихся в живых, бандитов. Схватив правой рукой за шиворот одного из них, в ком он интуитивно чувствовал предводителя, Рачек поднял его на ноги и отшвырнул к стене.
- Зачем? – тяжело дыша, спросил он. – Зачем вы это сделали?
Пряди длинных волос Райдера прилипли к его лицу, как щупальца присосавшейся сзади некоей твари. Он облизал пересохшие губы.
- А что? – с нервным вызовом выкрикнул Райдер. – Она же никому не нужна. Обесцвеченный сам отдал её и сказал: «Можно. Делайте всё, что хотите». Вы же от неё отказались.
- Скотина! – взревел Рачек, сгрёб Райдера за грудки и треснул головой о стену.
Довольно крупный, хорошо сложенный Райдер казался сейчас пигмеем по сравнению с Рачеком.
- Уроды! – кричал Рачек и с каждым выкриком ударял головой Райдера о стену. – Так нельзя делать! Никогда! Ни за что! Неужели вы этого не понимаете, суки? Нельзя! Трогать! Детей!
- Вадим, - мягко сказал Артём Соломин за его спиной. – Оставь его. Он уже ничего не чувствует.
Рачек, надсадно дыша, разжал руки и Райдер тяжело грохнулся на пол. По стене, в том месте, о которое колотилась его голова, расползалось красное пятно.
Соломин отодвинул край портьеры и выглянул в окно.
- Кавалерия прибыла, - сообщил он, наблюдая за мелькающими в саду тенями, и крикнул в сторону входной двери. – Здесь чисто! Заходите спокойно.
Первым нарисовался высокий Старостенко в обычном деловом костюме, который он так и не успел сменить после беседы в милиции, сжимая в руках короткоствольный «Клин». Следом за ним в комнате появились и остальные сотрудники отдела безопасности.
- Ты в оцеплении хоть кого-то оставил? – спросил у Гены Соломин, когда людей набилось столько, что с трудом можно было развернуться. – А то, не к ночи говоря, ещё кто-нибудь пожалует.
- А как же, - ответил Старостенко, наблюдая за тем, как упаковывают бандитов. – На всех подходах.
Рачек отвернулся от суетящихся здесь людей и направился в ту комнату, где была Алина. Остановившись у порога, он постучал в косяк двери.
- Как она? – шёпотом спросил подошедший сзади Соломин.
- Плохо, - исчерпывающе ответил Рачек и тяжело вздохнул.
Артём помолчал, не решаясь задать следующий вопрос.
- Ты ей про отца сказал? – наконец спросил он.
- Нет, - ответил Рачек и подумал, что не приведи Бог когда-нибудь девочке узнать, что, оказавшись в таком положении, отец спасал не её, а деньги. Нет ничего страшнее в жизни, чем предательство единственного родного тебе человека.
- И никто не скажет, - с угрозой в голосе добавил он.
- Я тоже так думаю, - облегчённо выдохнул Соломин и, спохватившись, добавил:
- Я сам ничего не знал. Честное слово. Он так никому и не сказал, что они от него требовали. Я даже не ожидал такого от Владимира Фёдоровича, - он перешёл на шёпот. – Он ведь так любил Алинку. Как же он мог?
- Смог, - сказал Рачек. – Он, ведь, многое может, ваш Хозяин.
- Да, - потерянно подтвердил Соломин, - но дочь…
Вместо ответа Рачек ещё раз постучал в дверь.
- Войдите, - послышался слабый голос Алины.
Они вошли в комнату. Алина, уже одетая, сидела на кровати, спрятав лицо в ладонях, и покачивалась из стороны в сторону. Рачек присел возле неё и погладил девочку по руке. Послышался полувсхлип-полувздох.
- Ну, не надо, Алина Владимировна, - ободряюще сказал ей Артём Соломин. – Всё будет в порядке. Мы уже здесь. Сейчас отвезём вас в больницу…
Алина помотала головой, растирая по лицу слёзы.
- Хорошо, тогда поедем домой, а врача вызовем прямо туда.
- Я хочу к папе, - еле слышно произнесла она.
- И Владимир Фёдорович через несколько часов будет дома. Вы поспите, а когда проснётесь, он уже будет рядом с вами.
- К папе… - неразличимо произнесли губы девочки.
Рачек поднял глаза на Соломина.
- Во сколько прибывает самолёт? – спросил он.
Соломин бросил взгляд на запястье.
- Через два часа.
- Успеем, - сказал Рачек.
- Ты что, хочешь везти девочку в аэропорт? Сейчас?
Рачек промолчал. Алина перестала всхлипывать и посмотрела на него. В её глазах робкой искоркой затлел живой огонёк.
- Хорошо, - сдался Соломин. – Я вам дам двух людей и машину, езжайте, встретите его там. Только…, а, ладно.