- Как дела, как бизнес? – спросил Хасан, следуя восточной традиции не начинать разговор с главного.
- Всё путём.
- Здоровье как?
- Не жалуюсь, - блеснул глазами Матвей. – О твоём не спрашиваю, вижу крепок и быстр, значит всё в порядке.
- Ох-хо-хо, шутишь, Матвей, да? Уже не тот, что прежде. Годы ни для кого бесследно не проходят. Думаю, из дела скоро уходить надо будет, за внуками смотреть, пусть молодые поработают.
Матвей хмыкнул. Он был лет на десять старше Хасана, но такой же крепкий, разве что более жилистый и сухощавый. Он лично уходить на покой не собирался ещё долго, да и эти слова Хасана всерьёз не воспринимал.
- Какой покой, Хасан? О чём ты говоришь? Наши дела только начинаются. Далеко заглядывать не будем, но пару десятков лет мы ещё в деле, если пулю не поймаем.
Хасан рассмеялся весело и заразительно. Он умел смеяться так, что окружающие невольно сами начинали улыбаться. Но, на Матвея это не действовало. Он улыбнулся вежливо, в ответ.
- Слышал, какое несчастье с Петей Вознесенским произошло? – спросил Хасан, продолжая разговор.
- Какое несчастье? – повернулся к нему Матвей. «Вот сволочь! Запустил свои щупальца по всему городу. Вознесенских, небось, только-только нашли. Не иначе Хасану в милиции кто-то стучит».
- Ай-ай-ай, - покачал головой Хасан, цокая языком. – Большое несчастье. Убили его. И его, и всю семью тоже.
- Ого, - дёрнул головой Матвей, всё с тем же непроницаемым выражением. – Конкретно кто-то наехал на Петра Ивановича.
Хасан кивнул. Они продолжали идти по дорожке, которая вышла на открытую террасу. Теперь с правой стороны открывалась бесконечная гладь реки, а слева глухой стеной возвышались деревья парка.
- Там вчера ещё одна маленькая неприятность произошла.
Матвей кивнул.
- Я знаю. Мои люди зашли на твою территорию и немного там пошумели.
- Хорошо излагаешь, Матвей. Только после их шума один из лоточников сегодня на работу не вышел, и моего человека пришлось на несколько дней заменить.
- Да, Хасан, нехорошо вышло. Ребята желторотые ещё, порядка не знают. Я с ними разберусь как следует, не только сами на твою землю не полезут, другим закажут там появляться. Ну, материальные убытки мы, понятное дело, возместим.
Хасан махнул рукой.
- Деньги что! Так, пыль. Они моего человека привселюдно унизили. Отдай их мне.
- Нет, Хасан, - покачал головой Матвей, - этого не могу. Сам накажу, но тебе не отдам.
- Хорошо, - легко согласился Хасан. Он с самого начала был уверен, что Матвей своих бойцов отдать не захочет. Хасан знал, в каком состоянии сейчас находятся силы Матвея, и что для него значит каждый человек.
- Хорошо. Пускай они тогда извинятся перед Артуром. При всех. На том же месте.
Матвей мысленно выматерился. Хитрожопый татарин специально сперва выставил требование, заведомо невыполнимое, чтобы поставить его в такое положение. Ярость жёлчной пеной заклокотала у него внутри.
- Прощения попросить? Может им ещё на колени стать? – медленно спросил он.
- Можно и на колени, - невозмутимо ответил Хасан. – Я, тогда, согласен и про деньги забыть.
Матвея разрывало между желаниями скрутить громадную увесистую дулю прямо в улыбчиво-вежливое лицо этого чурки, или заехать туда же кулаком. Он прикрыл глаза и представил, как избивает Хасана ногами. Ему показалось, он даже почувствовал упругую твёрдость чужого тела. Матвею стало чуть легче.
Один на один с Хасаном он ещё мог принести извинения, тем более было за что. Но извиняться на людях – это признание собственной слабости. Это шаг к тому, что с тобой перестанут считаться. А такого Матвей допустить не мог.
- Нет, Хасан. На это я не пойду. Деньги я тебе отдам, но другого ты у меня не проси.
-Ну что ж, смотри сам, Матвей. Тебе решать. Будем считать, что разговора у нас не получилось, - медленно произнёс Хасан. Его лицо ничуть не изменило своего выражения, в то время как Матвей темнел прямо на глазах.
Они отправились назад, сдержанно беседуя о всяких пустяках. На стоянке они всё так же сухо попрощались друг с другом и разошлись по машинам.
Хасан сел в свой автомобиль и, глядя, как отъезжают «пежо» Матвея и джип охранников, обдумывал обстоятельства разговора. Дверца открылась, и на сиденье рядом с ним опустился Акула, лучший друг и правая рука Хасана.
- Ну, как?
Хасан покачал головой.
- Он опасен. Он очень опасен. Совершенно слетает с катушек.
- У Матвея всегда были червяки в голове.
- Да, но после того, как им прошлый раз пустили кровь, он совсем поехал. Во время разговора я чувствовал, как он хочет разорвать меня на части.
- Он испуган?
- Он боится, что сейчас, пока он ослаблен, мы уничтожим его. Помнишь их встречу с Яцеком?
Акула молча кивнул.
- Яцек тогда отказался. Он сейчас, как и мы. Предпочитает не лить кровь, а делать дело. Матвей же, как тигр в клетке – мечется со стороны в сторону, не зная, куда ему прыгнуть. Если он прыгнет на нас …
- Мы будем смотреть, Хасан. Если что, у нас хватит сил, чтобы переломить ему хребет.
- Конечно, хватит, - вздохнул Хасан. – Но, во что это нам обойдётся?
Машина плавно катила к выезду из парка.
- А знаешь, - повернулся Хасан к Акуле, - это ведь он убил Вознесенского.
Акула усмехнулся.
- Что, сам сказал?
- Почти, - улыбнулся в ответ Хасан. – Понимаешь, слишком спокойно он воспринял известие об убийстве Вознесенского. Я уверен, что он знал о его смерти ещё до нашего разговора.
- Ему могли сообщить его информаторы.
Хасан покачал головой.
- Если так, он не стал бы темнить.
-Значит, Матвей узнал о наших переговорах. Выходит, Вознесенского пасли и засекли вашу вчерашнюю встречу.
- Выходит так. Но ты понимаешь, Акула, он убрал не одного Петра, или скажем Петра с охранником. Нет, он вырезал всю семью. Это поступок ненормального.
Хасан откинул голову на спинку сидения и, глядя вверх, произнёс:
- Нам следует быть очень осторожными. Если Матвей попытается нанести удар, мы должны будем опередить его.