— Принял. У нас там все в порядке?
— Да, две группы ушли, но тоже доложились, что "пустышка". Людей в холостую гоняем. Ладно, все, я сам обедать пошел.
— Счастливо. — Дробин старался быть невозмутимым, но было видно, что пот течет сильнее.
Он отдал гарнитуру. Вопросительно посмотрел на нас.
— А какой пароль ты должен сказать, если все пошло не так? — поинтересовался я.
— У нас все олрайт.
— Понятно. — я кивнул.
Иван Николаевич, все время пока говорил Дробин, принюхивался к нему.
Когда тот закончил общаться со своими командирами, посмотрел на меня недоуменно.
— Николай Владимирович, ты, что его казенным спиртом угощал?
— Угощал. — подтвердил я.
— Ну, товарищ полковник, так на всех гадов спирта не напасешься! Ежели ты всякую встречную поперечную шваль будешь спиртом поить, то так и нам ничего не достанется! Спирт — это святое! Пусть его там вонючим виски поят. Или как там они его называют? Скотч? Вот пусть и жуют по очереди кусок липкой ленты. Тьфу! А наш спирт рот не разевают!
Обращаясь уже к Дробину.
— Иди, нахлебник! — Иван толкнул его стволом — Живи, если сможешь. И пей американский виски, халявщик!
Подполковник Дробин шел еле передвигая ноги.
Иван радостно посмотрел на меня.
— Ну, "Орлы"! Тот, кто придумывал пароль с полетом на Север, имеет явно чувство юмора.
— Почему?
— Старый анекдот. Звонок в дверь. Мюллер открывает, там стоит мужик и говорит: "Слоны идут на Север!" Мюллер отвечает: "Слоны идут на хрен! А советский разведчик Штирлиц живет этажом выше!" Вот и здесь надо придумать ответ, что "Орлы" идут на хрен!
Потом Иван закурил, весело посмотрел на меня.
— Ну, что, Николай Владимирович, пообщался? Смотрю, не стал он стреляться-то, а?
— Не стал. — подтвердил я. — А ты откуда знаешь? Под окнами подслушивал?
— Эх, темнота! Зная тебя, понимал, что ты его убивать не станешь, хотя он этого давным- давно заслуживает. Ты же слово свое держишь. В этом твоя слабость и твоя сила. А потому как он вышел из дома, понял, что он хотел застрелиться или делал вид, что хочет, но не смог. Почему? Кто его знает. Может, пока тебя там не было, а ты натура поэтическая, командирская, с чувством совести, не стал ему мешать. Он, глядишь, просто отжимался от пола, чтобы вспотеть посильнее, или же приседал. Вот и куртка темная от пота. Только не от волнения, а от физических упражнений. Не думал об этом?
— Плевать! Психолог хренов! — я махнул — Я ему дал шанс, дал слово, и никто не сможет меня упрекнуть, что я слова не сдержал. А если он провел меня, то это на его совести. У тебя, что нового? Как внедренные агенты?
— Нормально. Они и раньше отчитывались, а тут вживую. Потом расскажу.
Вошли в дом. Кто-то подал команду:
— Товарищи офицеры!
Все встали и повернулись в мою сторону.
Ну, вот, так и лучше будет.
— Ну, вот товарищи офицеры, с первой победой всех нас. А теперь, давайте приступим к совещанию. Когда еще удастся нам собраться.
Долго я не говорил, не политик я и не замполит. Предложил всем объединится в бригаду. Поставил на голосование. Никто не возражал.
— Если никто не возражает, то командование бригадой я беру на себя.
Поступили предложения назвать как-нибудь бригаду. Типа барсы, медведи, львы.
— Знаете. Я предлагаю иначе. Просто присвоить номер бригаде. Первая. Все эти звериные обозначения ни к чему. Вон, посмотрите за окно, там целая стая "орлов" сидит. Вам самим не смешно, что они орлами называются, а когда вылезли из болота, выглядели хуже мокрых куриц. Так вот я не хочу, чтобы про нас такое говорили. Если медведи, то получается, что это такой зверь полгода спит, лапу сосет, сам частенько ворует, нередко падалью питается. Вам это надо? Если рысь — то страшный зверь, бросается только со спины, тоже как-то не с руки. Вроде как шакал исподтишка.
— У нас в части случай был — подал голос Комбат — Рысь бросилась на часового, на учениях, так сама на штык-нож напоролась. Часовой был в е кровище. Страшное зрелище. Не стоит нас "Рысями" называть. Понты все это деревенские.
— Да, и "Барсами" тоже не стоит. — выступил один из командиров — На зэковском жаргоне "БАРС" расшифровывается как "Бей Активистов Режь Стукачей". Оно нам надо? Блатняком, шансоном как-то веет. Не стоит. Блатари так прямо в очередь выстроятся, подумают, что у нас махновщина какая-то. Как есть первая бригада, так пусть и будет. Вон, у Буденного была Первая Конная армия, и ничего. Никто они не называли себя в то время ни конями, ни барсами, ни рысями, ни медведями. Всем все понятно было. Можно и "лазаревцами". — пошутил он.
— Не стоит. — пресек сразу я. Давайте выработаем стратегию.
Мы еще час обсуждали стратегию, тактику, какие первые будут объекты для нападения. Много что еще. Люди понимали, о чем идет речь. Не было амбиций, было понимание, взаимопонимание, было желание вместе воевать. Защищать Родину.
А тут еще жизнь подбросила выверт, который никто не ожидал. Среди пленных брат увидел брата. Старший брат у нас. А младший у американцев. Сначала старший начал избивать младшего, оттащили, а потом они обнялись и плакали… Братья… Война. Гражданская. Кому она нужна? И понимали братья, что еще немного и могло случиться непоправимое… Брат против брата. Нельзя так. Нельзя!
И вот младший брат просится к старшему в армию. Приходит к нам. Все приняли решение, что его стоит взять. Просились еще, но к ним отнеслись осторожно поначалу, но потом нашлись и те кто ходатайствовал. Вместе жили, учились, работали. Вот и просили за них. И тех взяли. Всего наши ряды влилось двадцать человек. Миненко тут же выступил. Предупредил, что не нужно сразу, безоговорочно всем и вся верить. На всех смотреть с оглядкой, чтобы в спину не выстрелили. И даже если кого кровью повяжут, он говорил без обиняков, то это еще ничего не значит. Если у русских. Да, в русской армии это значит многое, то в армии США, это мало о чем говорит. Действовал в условиях крайней необходимости. И все простится, лишь бы пользу принес. А так, можешь хоть взвод американцев перебить. Вот так, у них оказывается бывает.
И вышли все мы на улицу. Оказывается как хорошо-то!!! На улице свежий воздух. А не прокуренный, что в избе. Совет в Филях, мать его! Но многое достигнуто. Были и те, кто предлагал "сбрызнуть это дело". Но трезвых голов оказалось больше. Не время пить. Успеется еще.
Все подошли к толпе пленных. Конвоиры уже спокойно с ними общались. Часть пленных кололи дрова старикам, некоторые таскали воду дедам. Часть нашли какую-то дерюгу и пеленали своих мертвых, мастерили какие-то носилки для переноски тел убитых и раненных, кто не мог сам идти. Врачи как наши так и вражеские перевязывали раны раненным. Без раненных, и нашим и врагам. Идиллия достойная пера Киплинга.