– Молодец! Ясное дело, почему твой Кукурузин от платы отказался. Ему вся сумма отвалилась! Как можно быть такой доверчивой, наивной, глупой, невнимательной…
– Зая, – прервала я поток эпитетов, – ведь я сразу предложила тебе отправить деньги по системе «Юнистрим». У меня есть хороший знакомый в банке… ну да уже один раз озвучивала эту историю. Только ведь ты отказалась.
– Я?
– Сказала, опасно.
– Я?
– И дорого.
– Я?
– И просила передать деньги через проводника.
– Чушь! Езжай в этот «Юниаструм», – зафыркала Зайка, – и чтоб в следующий раз никакой отсебятины! Если прошу переслать мне сумму через банк, не смей обращаться к ворам!
В ухо полетели гудки. Я снова плюхнулась в кровать и обняла Хуча. Зайке следует бороться с плохой памятью. По ее словам, выходит, что про «Юнистрим» вспомнила она, но ведь на самом деле…
Тут сон мягкой лапой наступил мне на голову, и все мысли выдуло из головы. Последнее, что увидели закрывающиеся глаза, была Жюли, нагло утаскивающая с моей тумбочки шоколадную конфету.
Проснуться мне пришлось рано, ведь в особняк Смоляковой было велено явиться к девяти. Сообразив, что самой мне никак не успеть смотаться в банк, я вручила Ирке деньги и велела:
– Отправляйся по этому адресу и оформи перевод.
Домработница кивнула, а я ринулась к ее машине.
– Дарь Иванна, – высунулась Ирка, – я, конечно, не против, что вы на моем «жигулевиче» разъезжать собираетесь, и, уж конечно, не стану спрашивать, с какой стати вы такой чумой вырядились, но только мне на чем в Москву рулить?
– На «Пежо».
– Вау! Боюсь.
– Чего?
– Ну, вдруг поцарапаю…
– Он застрахован.
– Все равно нехорошо, – заныла Ира.
– Возьми авто Ивана, у него точь-в-точь такая машина, как у тебя.
– Ладно, – согласилась Ира и кокетливо добавила: – Он мне вчера, уже когда вы уехали, предложение сделал.
– Да? А ты что?
– Вечером согласилась.
– Здорово. Когда свадьба?
– А сегодня с утра передумала. Отказала.
– Почему?
– Не знаю, – хмыкнула Ира, – так захотелось.
– И как Ваня прореагировал на смену твоего настроения?
Домработница засмеялась:
– Сначала обозлился. В особенности когда сообразил, что я между ним и управляющим Андреем колеблюсь. А потом заорал: «Все равно будешь моей!» Во как! А что, неплохо выходит. Пусть повертится червяком под лопатой. Отомщу ему за те месяцы, когда в мою сторону даже не смотрел.
– Смотри, осторожней, – предупредила я. – Мне думается, что мстить парню лучше после того, как затащишь его в загс, а то еще сбежит.
– Никуда не денется, – отмахнулась Ирка. – Ладно, после обеда соглашусь выйти за него замуж. Вы, Дарь Иванна, вчера правильную вещь сказали: мужика надо как следует помучить, иначе ценить не будет.
Высказавшись, Ира убежала, а я села в ее машину и, старательно передвигая рычаг скоростей, подумала: неужели я говорила такое про мужчин? Впрочем, мало ли что ляпнешь, не подумавши. Сама лично никогда не умела водить кавалеров на поводке, каждый раз, выйдя замуж, кидалась засучив рукава пахать на ниве домашнего хозяйства. Только, увы, господь одарил Дашутку двумя левыми руками, поэтому я плохо стряпала и гадко вела хозяйство. На беду мою, вдобавок к двум левым рукам я еще получила высокоразвитое самолюбие, оттого и развелась со всеми мужьями. Костика не стала терпеть из-за его жадности, Макс возмутил безудержным кобелированием, Генка пьянством… Впрочем, хватит воспоминаний. Судьба лишила меня счастливого брака, зато наградила чудесными детьми. Чего жаловаться на жизнь, другим так не повезло. Вот Смоляковой, например.
Сегодня я сразу пошла к задней двери коттеджа, нажала на кнопку звонка и вскрикнула. Правую руку пронзила боль.
Я отдернула палец и посмотрела на него. Последняя фаланга сильно покраснела и была горячей на ощупь. Вот неприятность, наверное, маникюрша занесла под ноготь инфекцию. Несмертельно, конечно, но крайне неприятно.
– Чего надо? – высунулась из дома Раиса. – За фигом явилась?
Удивленная столь нелюбезным приемом, я кашлянула.
– Простите, конечно, не узнали меня? Полы у вас мыть подрядилась! Даша я. Здрассти, Рая.
– Не до тебя нам щас, – нервно воскликнула домработница, – ступай домой!
– А как же работа?
Раиса вышла наружу и, понизив голос, сообщила:
– Фаина померла.
– О господи! От чего?
– Вчерась забрали в больницу, думали, снова таблеток объелась для похудения.
– И что оказалось?
– Как и полагали, – без особой скорби в голосе отозвалась Раиса, – похудение довело, не откачали. То ли сердце у нее остановилось, то ли почки забарахлили, не в курсах я.
– Вот беда!
– И не говори, – согласилась Рая. – Колготень пойдет, похороны, поминки. Хоть у бабки друзей не имелось, а все равно хлопотно. И сериал не досмотрю, как раз последнюю часть показывать должны. Вот уж не повезло!
– Сыну ее сообщили?
– Не лезь в чужие дела, – окоротила меня Рая. – Уходи, севодни полы мыть не надо, завтра прибегай.
Я вернулась к машине и позвонила Насте.
– Да, – сонно ответила девочка.
– Извини, разбудила тебя.
– Ничего, нормально, пора вставать.
– Можно задать тебе пару вопросов?
– Конечно.
– Раиса не впустила меня в дом, сказала, что Фаина умерла.
– Ужасно, – всхлипнула Настя. – Так внезапно. И ведь врачи предупреждали: не ешь те капсулы. Нет, словно маленькая, тайком доставала и глотала. Вот глупость! А результат – лежит в гробу. Правда, стройная.
– Ты знала Галю?
– Какую?
– Прежнюю домработницу.