– Совершенно свободна, – заверила я милую даму и навострила уши.
…Катя Сонина въехала в этот дом несколько лет тому назад. Нина Сергеевна с Андреем Михайловичем купили квартиру годом раньше и уже успели обжиться, когда Сонина стала перетаскивать вещи.
Нина Сергеевна обрадовалась новой соседке. Катя производила впечатление милой, интеллигентной особы, ее сын походил на ботаника. Парень, опустив голову, шмыгал в лифт, тихо говоря:
– Здрассти.
Он не курил, не поджигал кнопки подъемника, не устраивал шумных сборищ. И вообще из апартаментов Сониных не доносилось громких звуков.
Нина Сергеевна была довольна таким соседством. Андрей Михайлович крупный нейрохирург, очень устает на работе, и ему необходимо проводить свободное время в тишине.
Так что можно понять, как удивилась Нина Сергеевна, услыхав однажды около полуночи дикий вопль Кати из-за стенки:
– Помогите!
Не медля ни минуты, Нина Сергеевна с мужем, люди старой, советской закалки, приученные кидаться на помощь, ринулись на зов.
Тут надо сказать, что большинство жителей нового дома знали: один из их соседей – светило медицины, а его жена – опытная медсестра, всю жизнь помогавшая мужу. Поэтому, занедужив, люди бежали к Ефимовым. Многие доктора оказываются в подобной ситуации, и кое-кто сурово говорит нежданным пациентам:
– Вызывайте «Скорую», ко мне более не обращайтесь, дома хочу отдыхать.
Но Андрей Михайлович и Нина Сергеевна вели себя по-иному: они имели в квартире чемоданчик экстренной помощи и мигом откликались на зов. Их так воспитали, и теперь им поздно было переделываться. К тому же оба супруга твердо уверены, что врач – понятие круглосуточное, а клятва Гиппократа дается один раз и навсегда.
Несмотря на возраст, старый хирург крепок, словно хорошая водка, поэтому он легко снес с петель хлипкую входную дверь Сониных и влетел в квартиру.
Катя находилась в спальне. На кровати без сознания лежал Степан, мать колотилась в истерике. Одного взгляда Нине Сергеевне, опытной медсестре, хватило для того, чтобы понять – мальчик на краю гибели, у него передозировка.
Докторская диссертация Андрея Михайловича была посвящена хирургическим методам лечения наркоманов, и супруги давно работали с героинозависимыми людьми, так что Степану феерически повезло. Потерявшая от ужаса способность соображать Катерина, вместо того чтобы вызвать врача, просто орала:
– Помогите!
Явись на ее зов обычные люди, Степан бы умер, но клич услыхали Ефимовы, медики, да еще наркологи.
Степе оказали первую помощь, потом Андрей Михайлович вызвал «Скорую» и отправил парня в свою клинику.
Истерически всхлипывающую Катю Нина Сергеевна привела в свою квартиру, и Сонина рассказала соседке правду.
Степан колется давно, и мать уже потеряла всякую надежду избавить сына от пагубной привычки, перепробовав практически все. Сначала плакала, упрашивала, потом пыталась запирать дома, не давала денег, покупала всякие разрекламированные средства, обращалась к экстрасенсам, бегала в наркологический диспансер, клала Степу в печально известную восемнадцатую больницу, возила его в некий центр на Кавказе… И каждый раз дело заканчивалось одинаково. Сын возвращался домой тихий, словно ангел.
– Мамочка, – говорил он, – все понял, прости. Больше никогда, никогда!
Катя ощущала себя счастливой – она, несмотря ни на что, верила Степе. Но проходило не больше месяца, и парень снова хватался за шприц.
От отчаяния Сонина решилась на крайнюю меру – поменяла место жительства. Кате казалось, что Степу сбивают с истинного пути парни, друзья-соседи. Поэтому она перебралась на другой конец Москвы, надеясь, что теперь общение Степы с ненужными людьми сойдет на нет. И сначала все шло хорошо, Степочка начал учиться, он не шлялся невесть где, сидел вечерами с мамой у телевизора.
Но не успела Катя перевести дух и похвалить себя за правильное решение, как Степа вновь подсел на героин.
Для Нины Сергеевны откровения Кати не стали шокирующими. Сколько подобных историй слышала она за время работы от родственников «торчков». Только в отличие от матерей, истово веривших в выздоровление детей, Ефимова знала: избавиться от пагубной привычки очень и очень трудно. Просьб родственников тут мало, необходима еще сила воли больного, его упорство и твердое желание стать нормальным человеком. Но, увы, наркоманами вообще, как правило, делаются слабые личности, не умеющие бороться с трудностями и не желающие брать на себя ответственность за совершенные поступки, от такого человека трудно ждать решительности и целеустремленности. Конечно, происходят счастливые казусы, когда человек вдруг выныривает из бездны и потом живет спокойно. Но только Нина Сергеевна знала: рецидив возможен в любой момент. Бывших наркоманов не бывает, встречаются те, кто, отбросив зелье, более не прикасается к нему, но мозг-то помнит старые ощущения и всегда способен начать действовать в привычном прежде режиме. Изменила жена, умер близкий человек, выгнали с работы, разбил машину… Нормальный человек в стрессовой ситуации впадет в истерику, устроит скандал, побьет стекла, напьется, в конце концов, бывший же наркоман может потянуться к шприцу. А поскольку мелкие или крупные беды случаются с нами постоянно, то совместное существование с личностью, «соскочившей» с героина, напоминает сидение на бочке с порохом: бикфордов шнур временно погас, но он может начать тлеть, и тогда раздастся взрыв.
– Господи, – рыдала Катя, – согласна на все! Голая останусь! Только бы Степа одумался!
Нина Сергеевна вздохнула.
– Катюша, – ласково сказала она, – Андрей Михайлович пытается лечить несчастных, он делает им операции. Увы, пока выживает лишь тридцать процентов побывавших под скальпелем.
– И они навсегда бросают дурь? – с надеждой спросила Катя.
– Да, – кивнула Нина Сергеевна, – вот тут стопроцентная гарантия, потому что, грубо говоря, уничтожается участок мозга, ведающий тягой к наркотикам.
– Согласна, – закричала Катя, – пусть режет прямо сейчас!
– Вам следует подумать хорошенько, – покачала головой Нина Сергеевна. – Вы слышали? Семьдесят человек из ста погибает.
– Но тридцать-то живет нормально!
– Нет гарантии, что Степан попадет в число выживших.