— Чем разжалобил? — уточнил Гуров.
— Да он же наркоман конченый! — с ненавистью проговорил Конышев. — Несколько лет уже на отраве своей сидит, постоянно у дочери моей деньги клянчил!
— Вы не говорите, чего не надо, — каким-то блеклым голосом выговорил парень. — Я любил Риту. И она меня любила…
— Ах ты, подле-ец! — свистящим шепотом прошипел Конышев. — Да что вы его слушаете, наркомана вонючего, у него же ничего святого нет! Вы на его руки посмотрите!
Один из оперативников задрал рукав куртки парня, и всем стали видны глубокие, страшные, кроваво-вишневые следы, тянущиеся по всей левой руке…
— Как его имя? — спросил Гуров.
— Анатолий… кажется, — трясясь от злобы, ответил Конышев. — Фамилию я не помню.
— Емельяненко, — подсказал сам парень. — Я не убивал Риту.
— А зачем ты тогда сюда пришел? — хищно оскалился Конышев. — Я же запретил тебе к ней приближаться!
— Потому что она сама меня позвала. Хотела денег мне дать. Сказала, что одна будет.
— Вот видите, видите! — с жаром заговорил Конышев, обращаясь сразу ко всей опергруппе. — Ясная же картина! Он обманул Риту, выяснил, что она будет одна, пришел сюда — еще неизвестно, приглашала ли она его! — проник в квартиру, убил мою дочь и полез шарить по шкафам в поисках денег! Все же очевидно!
Гуров задумчиво молчал. С одной стороны, картина, описанная Конышевым, действительно выглядела правдоподобно, если бы не обстоятельства, предшествовавшие сегодняшнему инциденту.
Похоже, дело обретало скверный оборот. Сорванные сделки, с которых все началось, теперь казались детскими шалостями по сравнению с двумя убийствами, успевшими произойти вокруг Конышева со вчерашнего дня. И принимать первую же версию за истину Гуров не мог. Следовало провести большую работу, взять показания у этого парня, проверить их, выяснить все дела и контакты Риты Конышевой, ее планы на сегодняшний день, выявить абсолютно всех возможных недругов Конышева — словом, предстоял обычный труд оперативника, совершаемый не им одним, а вместе с коллегами.
Пока группа осматривала квартиру и заносила данные в протокол, пока работали фотограф и несколько экспертов — а все это было делом очень небыстрым, — Гуров решил допросить Анатолия Емельяненко…
— А когда ты пришел, дверь была открыта? — уточнил Лев, записывая показания Емельяненко.
— Да, я еще подумал, что Ритка, может быть, в ванной, а мне специально открытой оставила — она же ждала меня.
Гуров задумчиво барабанил пальцами, анализируя услышанное, затем спросил:
— Ты говоришь, она тебе обещала дать денег. Сколько?
— Не знаю, она не сказала. Говорила только, что теперь будет все хорошо.
— Что она имела в виду?
Емельяненко сглотнул слюну и закатил глаза:
— Она хотела, чтобы я вылечился. Все мечтала, как устроит меня в элитную клинику, только денег не было. Папаша ей, конечно, на жизнь подкидывал, но для клиники этого мало. А она все надеялась, думала, где бы достать деньги…
— И что же она придумала?
— Не знаю, — покачал головой Анатолий. — Она ничего мне не рассказывала. Мы вообще в последнее время с ней редко виделись. Я… Мне постоянно плохо, ломает всего. А с деньгами туго. Ритка подкидывала на дозу, но… Я уже давно заметил, что мне даже после дозы лучше не становится. Так, двигаться могу, говорить, но не больше. Я не сплю уже почти год…
У Емельяненко явно были серьезные проблемы со здоровьем. Сильнейшая наркотическая зависимость, длившаяся, видимо, не один год.
— Давно на игле сидишь? — спросил Гуров.
— Четвертый год.
— Героин?
Емельяненко молча кивнул.
— Где товар берешь?
Анатолий не отвечал.
— Ты пойми, дурак, что я пытаюсь тебе помочь, найти смягчающие обстоятельства. А сдача сбытчика отлично может быть к ним приравнена.
— Какие смягчающие обстоятельства, я же не убивал Риту! — твердил Емельяненко.
— Может быть, и не убивал, — задумчиво сказал Гуров. — И я так думаю не потому, что поверил тебе, выслушав твою слезливую историю, а потому, что нет орудия убийства. Куда ты дел удавку? Да бросил бы возле тела, и все. А ее нет. Но если сейчас специалисты скажут, что она нашлась, твои дела плохи. Взяли тебя с поличным, в квартире с трупом, с ворованными деньгами в руке. Смерть Маргариты наступила совсем недавно, тело даже остыть не успело. Так что прикидывай сам.
Емельяненко вздрогнул. На лбу его выступили капли пота, он тяжело дышал. Гуров видел, что ему действительно сейчас очень плохо, и его обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, по-человечески было жаль этого совсем еще сопливого пацана. С другой… Гуров повидал на своем веку немало наркоманов и знал, что это люди, потерявшие человеческий облик. Всем их существом управляет только доза, ради нее они готовы на что угодно. Гурову приходилось сталкиваться с такими представителями, которые в моменты ломки убивали родную мать, и все ради денег, которых порой хватало на один-единственный укол… А потом все, как один, твердили — не я, не убивал, ничего не знаю, хотя доказательства их вины были очевидными. Так что насчет показаний Емельяненко у Гурова оставались большие сомнения, и он, передав его другому оперативнику, пошел в комнату пообщаться с экспертами.
Конышева накачали препаратами так, что он впал в ступор. Сидел в кресле и бессмысленным взглядом смотрел в одну точку. Гуров решил пока что не трогать его и не задавать вопросов по поводу его риелторских дел, о которых была написана статья в Интернете. Он первым делом подошел к судмедэксперту, пожилому врачу, который сразу же ответил, что смерть наступила от асфиксии в течение последнего часа. Что касается содержания в крови Маргариты алкоголя или психотропных веществ, то пока что он не может ответить на этот вопрос — все анализы будут взяты в лаборатории, и там же проведено полное исследование. Обещал к вечеру доложить о них.
Гуров переключился на оперов, которые производили досмотр комнаты. И первый вопрос, который он им задал, касался орудия убийства. Однако никто из оперативников ничего похожего не находил — ни пояса, ни веревки. Получалось, что предмет, которым задушили Маргариту Конышеву, просто-напросто исчез из квартиры.
Осмотр места происшествия продолжался несколько часов. За это время в квартиру Конышева подтянулся Станислав Крячко, с которым Гуров созвонился и сообщил о случившемся.
— Вот что, Станислав, — проговорил Лев. — Дело под условным названием «Дело Конышева» получилось очень разветвленным. Мы имеем его проблемы в бизнесе, кражу денег в офисе, убийство одного из сотрудников, а теперь еще и дочери. И всем этим нужно заниматься. Расследовать каждое обстоятельство отдельно и в то же время без отрыва от остальных.
— Ловко ты загнул! — хмуро сказал Крячко.