Оперативники усмехнулись, неопределенно дернули плечами и стали смотреть в разные стороны.
— Правильно, — похвалил Гуров. — Сор из избы выносить не стоит. Полковник из Москвы приехал, полковник уедет назад, а вам тут работать. И кто его знает, этого полковника, а вдруг он снюхался с вашим начальством!
— Зачем вы так, Лев Иванович? — недовольно возразил Матурин.
— Нормально все, Игорь. Я не жалобы принимать приехал и не разбираться, кто и что из себя представляет. Времени у меня на это нет и власти тоже. Я опер! И работать приехал как опер!
— Так давайте начнем работать, что ли, — предложил Матурин. — Идея ясна, фронт работы обозначен. Вперед? Только я предлагаю разделиться для большей эффективности. Каждый берет себе территорию и обследует ее…
— А я и не собирался вас катать всем гамузом, — проворчал Гуров.
Настроение у него никак не улучшалось, несмотря на то что помощники у него оказались толковыми специалистами и с ними можно было сделать многое. Неприятно было сознавать, что ты приехал сюда как представитель всемогущего министерства, на тебя, вольно или невольно, тоже смотрят, как на всемогущего, а ты только и можешь, что организовать и подтолкнуть розыск. В то время, как сытые морды тех, кто на тебя взирает здесь на местах, кто должен был бы эту работу давно уже начать делать, усмехаются и приветливо машут тебе ручкой. Молодые же опера смотрят на тебя понимающе и снисходительно — конечно, что ты можешь сделать, коль ты такой же «попка», как и мы, только у себя в министерстве.
Сделать Гуров мог, и сделать многое, но для этого он должен приехать с официальной проверкой, с полномочиями проверяющего лица. Тогда он официально собрал бы массу материала, на основании которого полетели бы погоны нерадивых работников и откровенных преступников. А сейчас он был в положении человека, который все видит, все понимает, а сделать ничего не может. Любой его рапорт в министерстве расценили бы как результат того, что он занимался в Рязани не своим делом, сводит счеты с кем-то по своей инициативе или по просьбе кого-то другого. Тут и Орлов не поможет. Кстати, именно Орлова он, в первую очередь, и подставит своей «самодеятельностью».
Обсудив задачу на сегодняшний день, Гуров посадил помощников в машину и отправился по маршруту их высадки. Нефедова он высадил в районе поселка Октябрьский, где, помимо частного сектора, имелись три дачных кооператива, а капитана отправил обследовать пригородные и очень старые дачные участки на так называемой Лисьей горе. Обилие перелесков, дубовых рощ, березняков и сосняков, разбросанные дачные кооперативы, часть которых расплывалась по брошенным в постсоветское время полям, а часть уходила именно в лесочки и дубравы. Эти участки и товарищества образовались еще в 60-е годы, в самом начале кампании по выделению участков населению. Сюда ходил пригородный автобус, хотя по прямой от окраины города было всего километра два. А еще здесь имелся свой участковый пункт полиции.
Высадив помощников, Гуров отправился на машине на другую окраину города, туда, где новостройки надвигались на остатки некогда мощного плодоовощного совхоза имени Мичурина. Кикин довез его лихо, но аккуратно, поразив своей манерой езды. Ездил он быстро, ловко, но правил не нарушал и аварийных ситуаций не создавал. Редкостное качество: аккуратный лихач.
Не удержавшись, Гуров спросил сержанта, где тот так научился водить машину.
— Я же гонщик, — с довольной усмешкой пояснил Кикин. — Бывший, конечно.
— Да-а? И где же ты гонял?
— В армии, — засмеялся Кикин. — Ясное дело, что по возрасту я не могу быть членом сборной России. До армии автошколу окончил, а в части командир автослужбы оказался заядлым спортсменом, он и собрал команду. И во мне талант узрел. Говорил, что дар у меня — машину чувствую.
Гуров слушал рассуждения молодого сержанта о собственных талантах, а сам думал о своем. Что-то подсказывало, что выбранный им путь не принесет быстрого успеха. Обойти все удобные места для выращивания конопли в пригородах такого большого города, как Рязань, — дело не простое. А если он ошибается еще и в том, что выращивают ее непосредственно в пригородах, то работа окажется вообще напрасной. Стыдища! Как потом Петру в глаза смотреть? Доработался до… маразма.
И все-таки Лев чувствовал, что направление выбрано им правильно. Можно ошибиться в географии, но не в подходе в целом, не в идее, которую он взялся разрабатывать. Преступники где-то рядом, и в этой игре «горячо — холодно» у него как раз очень «тепло».
Позитива размышления добавили, но день, проведенный среди остатков бывшего крупного пригородного хозяйства, окончательно убил хорошее настроение. Очень трудно свыкнуться с мыслью, что в стране имеет место такое вот явление. Что у руля стоят люди, которые не только не умеют руководить, берутся за дело, в котором плохо соображают. И в результате — заброшенные теплицы, заросшие сорняком и подростом фруктовые сады, бесхозные поля. Какой дурак поставил на эти должности других дураков? Почему в наше время, когда столько деловых людей вокруг, когда в стране уверенно правит предпринимательство, все еще назначают на должности по блату, по знакомству? И ладно бы толковых назначали, но ставят-то бестолковых.
Вот и на этой территории тоже. Агрохозяйство, если судить по вывеске, закрытое акционерное общество. Это же коммерческая структура, которая ориентирована на одно — получение прибыли. Откуда же такая бесхозяйственность? Потом Гуров вспомнил других людей, с которыми его сводила судьба во время командировок. Бизнесмен в одном из областных центров, разворотливый мужик, а держит в помощницах бабу, все достоинства которой заключаются в ее связях. Она руководит в его бизнесе капитальным строительством, не имея строительного образования. В результате торговый комплекс принят с нарушениями, которые всплыли потом и накрыли бизнесмена на приличные дополнительные расходы. Потом этот комплекс год простоял без дела, хотя можно было уже сдавать в аренду торговые места. Гуров попытался прикинуть недополученную прибыль и ошалел. Вот это бизнес!
А баба, которая руководила салоном красоты, ни уха, ни рыла не понимающая в бизнесе вообще и в салонном в частности. Но руководила она им потому, что салон входил в бизнес ее брата. Но он-то видел, понимал, не мог не понимать, что его сестра губит идею, губит салон, в который вложены просто огромнейшие деньги. Или не понимал? И это не единственные случаи, потому что таких никчемных людей Гуров встречал в региональных министерствах, комитетах. Этих людей тянули вверх, они плохо и неумело работали, но их держали, их переводили с места на место, но все равно держали при себе их высокие покровители. Почему, зачем? Только ли из-за послушания, из-за «управляемости». Только ли понимая, что умный человек на месте этого подчиненного станет умно руководить и подчеркнет глупость своего высокого шефа? Или тут имеет место иная дурь?
Нет, не дурь, в этом Гуров был уверен. Он стал вспоминать знакомых бизнесменов, чью историю жизни знал хорошо. Этот поднялся в 90-е годы. Резко поднялся, сразу с большими объемами. Другой был телохранителем крупного уголовного авторитета, которого убили. Еще один… отсидел в 90-е, вышел и сразу «замутил» хороший бизнес. Еще… поднялся в 90-е, и другой тоже, и еще один. А двое других во время приватизации, на ваучерах. И все они, как хорошо знал Гуров, имели очень и очень толковых наемных помощников, хотя каждый из собственников интеллектом особенно не блистал.