Сам Денис Скорко, как назвался второй задержанный, был типичным неудачником, который не мог ни профессии получить, ни на одном месте надолго удержаться. В свои двадцать пят лет он поменял уже с десяток мест работы. Да, он знал, что они крадут из дач, да, у них кое-кто покупает краденое на запчасти или восстановление. Да, сознает, что делает плохо, но ничего другого он не умеет и других приятелей у него нет. Так жизнь сложилась.
Гуров смотрел на парня и думал о том, что через его руки прошли тысячи и тысячи таких вот Денисов Скорко. Безвольных, легко поддающихся влиянию, ленивых умом, не знающих, чего они хотят от жизни. И все они, рано или поздно, попадают в сети тех, кто склонен к преступлениям, кто стремится к легкой наживе. Потом колония, где их «образование» продолжается, где его отшлифовывают «идеологи и философы» преступного мира.
Третьим в комнату завели того самого белобрысого, который так и не смог выбраться из дачного домика, когда его «спеленал» капитан Матурин.
— Ну, Сеня, будем разговаривать? — поинтересовался Гуров, заглядывая парню в глаза. — Тебя, наверное, твоя дальнейшая судьба интересует? Крепко ты попал, серьезно.
— А откуда вы… а, ну да, — на секунду поднял лицо Порыхляев и снова поник головой. — Они сказали, как меня зовут.
— Конечно, — усмехнулся Гуров. — Перед уголовным розыском все говорят правду, и все во всем признаются. А если серьезно, то у тебя опыта с гулькин нос воровать, а у меня десятилетия опыта в поимке преступников. И за мной вся система розыска, с ее наукой, базой данных, аналитикой. Если уж ты в наши руки попал, то попал закономерно, и выбраться из этой беды сможешь только с нашей помощью.
— В смысле? — забеспокоился задержанный, захлопав бесцветными ресницами.
— Смысл простой, Сеня. Либо ты ведешь себя плохо, начинаешь скрывать преступные деяния, выгораживать себя и твоих подельников, играть в уголовные игры, в которые играть не умеешь. Тогда мы машем на тебя рукой и передаем со всеми добытыми уликами следствию, а следствие передает тебя в суд. И получаешь ты, как и все остальные, на полную катушку, попадаешь в колонию, в среду отъявленных и законченных негодяев. Ты же слышал, что из колоний у нас перевоспитанными не выходят, и, наверное, догадываешься почему.
— Либо? — с надеждой в голосе спросил Сеня.
— Либо ты изливаешь мне душу, как родному, как единственной твоей надежде не пойти по шаткой и гнусной дорожке, и я объективно доказываю твою вину как минимальную, добиваюсь, чтобы не попал туда, где содержат волков, а получил условный срок. И, в конце концов, попытался все осознать и начать новую жизнь. Ты ведь в компьютерах силен, да?
— Да… А что я должен делать? — слишком поспешно спросил Сеня.
— Ты в компьютерах силен? — повторил Гуров.
— Да, я много чего могу, вообще-то, я самоучка, но…
— Помощь нам нужна, Сеня, твоя помощь, как специалиста.
— А вы не обманете? Поможете мне?
— Эх ты! — покачал головой Лев. — Воровать еще не научился, врать как следует не научился, друзей выбирать и то не научился, а туда же. Запомни, сынок, что я — полковник Гуров. И я не вру, даже ворам и другим мерзавцам. Слово свое уважаю и всегда его держу. К тому же… Ты даже не представляешь, насколько приятнее спасти от тюрьмы человека, вывести его на праведный путь, чем посадить.
Гуров опоздал минут на пять, покупая в киоске свежую прессу, слишком велика была очередь. Правда, он обратил внимание, что большая часть людей покупала газеты, в которых размещались объявления о вакансиях, и разнокалиберные издания, где было всего понемногу: и сканвордов, и статей про личную жизнь знаменитостей, и иных развлечений. Деловую литературу покупали единицы.
Этот факт говорил о многом. Например, о том, что в этом районе города проживает специфический контингент со специфическими интересами. Найти работу, скоротать время на необременительном дежурстве и тому подобное. Проблемы финансового рынка и обзор зарубежной политики здесь никого не интересовали.
Сам Гуров купил газеты городского масштаба. Его интересовали публикации по анализу городской среды: социальной, экономической, политической, криминальной, развлекательной. Это позволяло ощутить новый для тебя город как бы изнутри, почувствовать себя его частью. А еще ощутить нездоровые образования в его теле. Часто такой подход помогал Гурову ориентироваться в обстановке.
Машина ждала в условленном месте, Кикин, от нечего делать, копался под капотом, а Матурин с Нефедовым что-то горячо обсуждали. Кивнув на дружное «здравия желаем», Гуров пожал всем руки и поинтересовался:
— Ну, как дела, что нового?
— Я тут по коридору проходил, — тихим голосом стал рассказывать Матурин, косясь на Кикина, который доливал под капотом жидкость омывателя лобового стекла. — Вы не представляете, Лев Иванович, как начальник управления на Герасименко орал! Там от вас какая-то «телега» на него пришла. Досталось всем и даже больше. А Герасименко потом из кабинета вышел бело-зеленый и потный. Что за дела?
— Дела? — усмехнулся Гуров. — Дела простые. От недремлющего ока министерства ничего не утаить. Давай узнаем подробности.
Достав мобильный телефон, он набрал номер Крячко. Ждать пришлось довольно долго, и Гуров сбросил вызов, понимая, что Стас просто не может сейчас ответить. Спустя минут двадцать Крячко набрал его сам:
— Извини, Лев Иванович, у Орлова был. Знаю, почему звонил, потому и трубку не брал. Там, небось, мое письмо пришло в управление?
— Что-то пришло, — ответил Гуров и покосился на Матурина. — Очевидцы говорят, что эффект поразительный. Так что там было?
— Там было много чего. Непонимание позиции областного управления, которое не только не оказывает помощи полковнику Гурову как представителю Главка, прибывшему для оказания помощи в крайне сложной оперативной разработке, но стремится всячески помешать розыску, находящемуся на контроле в министерстве. И пожелания были разобраться и принять срочные меры… и так далее.
— Стас, не темни! За чьей подписью пришло письмо?
— Ну-у, — замялся Крячко, — тебе же срочная помощь была нужна, срочный эффект. Я решил, что даже Петр будет долго думать и, главное, к тексту придираться.
— Чья? — рявкнул Гуров.
— Второго замминистра, а что?
— Ничего. Доиграешься ты когда-нибудь.
— Я что, для себя это делал? — возмутился Крячко. — Я что, квартиру себе выбивал или теще дачу? Я в оперативных целях, для пользы дела. И пусть кто-нибудь докажет, что я сделал плохо. Не совсем корректно, нарушил слегка субординацию, но результат-то мы с тобой получили? Ведь получили же?
Оперативники смотрели на Гурова веселыми глазами, но от комментариев воздерживались. Пришлось возвращать их в рабочее состояние.
— С агентурой работаете? — спросил Гуров. — Есть что-нибудь по подходам к почтовому ведомству?