Затем воцарилась неловкая тишина, как бывает, когда участников вечеринки знакомят с чужаками, которые вовсе не жаждали приходить. И тут из ближайшего кафе вышли три человека. Двое из них — в очках и с книгами. На всех — одежда иммигрантов-славян. Один из них обернулся, и двое докеров указали на него пальцами. Мэтт Марч окликнул:
— Эй, вы трое!
Большего не потребовалось.
Они бросились бежать, докеры устремились в погоню, а Харди с Джеффрисом помчались за ними. Через полквартала славян догнали и повалили на мостовую.
Образовалась куча-мала, Харди с Джеффрисом присоединились к ней. Харди оттащил какого-то докера, и его полицейская дубинка блеснула в свете фонаря, обрушиваясь на голову одного из славян.
Дэнни крикнул «Эй!», но Мэтт Марч поймал его за локоть:
— Погоди, Дэн.
— Ты что?
Марч многозначительно глянул на него:
— Это за Стоддарда.
Дэнни выдернул руку.
— Мы даже не знаем, может, они не большевики.
— А может, большевики.
Марч крутанул дубинкой и улыбнулся. Дэнни покачал головой и двинулся по улице.
— Узко мыслите, полисмен, — произнес Марч ему в спину.
Когда Дэнни подошел, докеры уже собирались уходить. Двое избитых ползли по улице, а третий лежал на мостовой в крови, прижимая к груди вывернутое запястье.
— Господи, — вымолвил Дэнни. — Черт вас дери, парни, что вы стоите? Вызывайте неотложку.
— Хрен с ним, — изрек Джеффрис и плюнул на лежащего. — И с его друзьями тоже. Неотложку тебе? Отыщи телефонную будку да сам вызови.
Появился сержант Биллапс. Он переговорил с Марчем, поймал взгляд Дэнни и направился к нему. Докеры уже исчезли. Невдалеке, в одном-двух кварталах отсюда, раздавались крики, били стекло.
Биллапс посмотрел на лежащего, потом на Дэнни:
— Проблемы, Дэн?
— Этому нужна «скорая», — ответил Дэнни.
Биллапс бросил на раненого еще один взгляд:
— По-моему, он в полном порядке, полисмен.
— Ничего подобного.
Биллапс встал над незнакомцем:
— У тебя что-то болит, золотко?
Тот ничего не ответил, лишь крепче прижал к груди покалеченное запястье.
Биллапс опустил каблук на лодыжку мужчины. Тот скорчился и застонал сквозь стиснутые зубы.
— Не слышу тебя, Борис, — произнес сержант. — Что ты сказал?
Дэнни попытался удержать Биллапса за локоть, но тот оттолкнул его руку.
Хрустнула кость, и человек на мостовой недоуменно охнул.
— Теперь лучше, дружок? — осведомился Биллапс, убирая ногу с его лодыжки.
Бедняга перекатился на живот и, лежа ничком на булыжнике, жадно хватал ртом воздух. Биллапс приобнял Дэнни и отвел его на несколько футов.
— Послушай, сержант, я понимаю, — начал Дэнни. — Всем нам хочется заехать кому-то по башке. Мне тоже. Но сначала мы должны выбрать нужную башку, согласен? Мы даже не…
— Говорят, Дэн, сегодня днем ты очень опекал большевистскую тварь. Так что теперь ты меня послушай. — Биллапс ухмылялся. — Может, ты и сынок Томми Коглина, за это тебе кое-какие грешки списывают, ладно. Только вот если ты станешь себя вести как прихвостень красных, тогда… Сынок ты Томаса Коглина или нет, но я такое поведение, черт дери, приму на свой счет. — Он слегка стукнул Дэнни дубинкой по плечу. — Я отдаю тебе приказ: сделай больно этим ублюдкам. Или убирайся с глаз моих.
Дэнни повернулся и обнаружил, что рядом стоит Джеффрис и тихонько хихикает. Дэнни прошел мимо него и двинулся дальше: мимо Харди, мимо Марча, который проводил его пожатием плеч. Он свернул за угол и увидел в конце квартала три фургона, куда его коллеги запихивали всех попадавшихся им на глаза бородачей.
Дэнни миновал несколько кварталов и наткнулся на копов, которые при помощи своих новых помощников — работяг теснили людей, которые расходились с собрания Социалистического содружества Нижнего Роксбери. Они прижали их к дверям здания, откуда те только что вышли. Социалисты пытались отбиваться, но тут двери за их спинами распахнулись. Потеряв опору сзади, кто-то упал навзничь, удержавшиеся на ногах силились сдерживать натиск, размахивая руками. Одна створка слетела с петель, и толпа, накатив на сопротивляющихся, хлынула в здание. Дэнни смотрел на это здоровым глазом, понимая, что ничего не может сделать. Ничего. Эта чудовищная низость людей была выше его, выше всего на свете.
Лютер подошел к заведению «Костелло» на Торговой пристани и стал ждать снаружи, потому как заведение было только для белых. Он долго стоял. Целый час.
Маккенна не появлялся.
В правой руке Лютер держал бумажный пакет с фруктами, которые стянул у Коглинов, чтоб принести Норе, ежели только Маккенна решит сегодня вечером его не сажать и не расстреливать. Подложный список, составленный машинистками из пятидесяти тысяч филадельфийских владельцев телефонов, он зажал под мышкой.
Прошло два часа.
Маккенны не было.
Лютер двинулся в сторону Сколли-сквер. Может статься, Маккенна пострадал при исполнении. Может, у него сердечный приступ. Может, его пристрелили какие-нибудь бандиты, чтобы отомстить.
Лютер насвистывал. Лютер надеялся.
Дэнни бродил по улицам, пока не обнаружил, что движется в сторону Вашингтон-стрит. Он решил, что с Вашингтон-стрит повернет направо, пересечет город и доберется до Норт-Энда. Он вовсе не намеревался заходить в помещение 1-го участка и отчитываться о выполнении задания. И форму он переодевать не стал. Он шел через Роксбери. Воздух полнился ароматами близкого лета, а кругом жесткой рукой водворялся порядок: каждому, кто походил на большевика или анархиста, славянина, итальянца или еврея, показывали, как дорого обходится это сходство. Они лежали на тротуарах. Асфальт был залит кровью, усыпан осколками зубов. Какой-то человек выбежал на перекресток, и полицейская машина подшибла его. Он взлетел, цепляясь за воздух. Когда он упал, трое копов, вылезя из машины, прижали ему руку к земле, а тот, что оставался за баранкой, ее переехал.
Дэнни захотелось вернуться к себе на Салем-стрит и посидеть там, зажав дуло служебного револьвера между зубами, чувствуя языком металл. На войне умирали миллионами. За чьи-то чужие владения. А теперь, на улицах всего мира, эта битва продолжается. Сегодня в Бостоне. Завтра — еще где-нибудь. Бедняки сражаются с бедняками. Как всегда и было. Он вдруг осознал: это никогда не изменится.
Он посмотрел вверх, на черное небо, усыпанное блестками. Блестки, ничего больше. А если за ними и скрывается Господь, значит Он лгал. Он обещал кротким, что они наследуют землю . [75] Но это не так. Они наследуют лишь маленький клочок земли, который унавозят собой.