– Ронсон, потом покуришь. Не время.
– А почему сразу Ронсон? Я же не марихуану курить собрался, сэр. Обычный табак.
– Рот закрой. Понял?
– Понял, сэр.
Первоклассное стрелковое оружие никакой решающей роли здесь не играло. Надземная часть лаборатории запросто выдерживала попадания снарядов крупного калибра, реактивных гранат и даже ракет, запускаемых с переносных комплексов. Русские знали, как строить на века. От стен при попаданиях отлетали куски бетона, но дальше этого дело не шло. Под раствором оказался толстенный слой металла, скорее всего, титана или стали. Подрывы окон и двери тоже ничего не давали. Ни расширить, ни проломить их американцам так и не удалось. Русские строители могли гордиться своим творением. Более того, спецназовцы часто швыряли гранаты в окна, но ничего толкового это не принесло. Исламисты лишь злились и усиливали ответный огонь. Наверняка внутри тоже имелись какие-то укрепления, иначе почему разрывы гранат не давали никаких результатов?
– Джимми, прекращай возиться со своим топором. Потом поточишь, сначала надо в лабораторию пробиться.
– Потом будет некогда, сэр. Только успевай фанатиков резать.
– С Бруно соревнуешься, что ли?
– А хотя бы и так, сэр.
– Дикари. Оба.
Похоже, генерал располагал неверными сведениями. Разведка где-то прокололась конкретно. Вместо десятка диких местных злодеев, вооруженных охотничьими ружьями и копьями, спецназовцев ожидало куда более серьезное препятствие. Оружие у исламистов оказалось ни хрена не примитивным, а равносильным американскому. Плюс ко всему нехорошему – ракет и гранат завались. Да не каких-нибудь, времен войны во Вьетнаме, а самых современных, самонаводящихся, разрывных, дымовых и прочих.
Кто мог знать, что в этой бывшей советской лаборатории сидит большая куча вооруженного народа? Разве можно было предположить, что надземную часть этой лаборатории хрен прошибешь, как ни старайся и сколько гранат и мин ни используй? Разведка ни сном ни духом не ведала и о том, что здесь окажутся два древних советских танка.
– Гарри, сейчас стрелять нельзя. Опусти винтовку. Иначе эти засранцы опять рассердятся и начнут швыряться ракетами и гранатами. Потом палить будешь. Ночью.
– А почему, сэр? Чем больше сейчас, тем меньше потом.
– Рот закрой и опусти винтовку.
– Но, сэр…
– Мне повторить?!
– Молчу, сэр. Молчу.
– Так бы и сразу.
Надо было побольше народу с собой брать. Здесь нужна вся группа. Да и боеприпасов следовало запасти как для атаки на укрепленный район. В Ираке, помнится, тоже понадеялись на внезапность нападения, мощь оружия и попали в переплет. Но то – Ирак! Там, считай, целая страна с регулярной армией!.. А тут одинокая низенькая постройка посреди прокаленной солнцем травянистой равнины, на которой даже никто не живет. И вот – на тебе! Орешек оказался покруче любого современного бункера.
Если бы спецназовцам удалось ворваться внутрь, то они смогли бы всех там перестрелять за несколько часов, зачищая один уровень за другим. Так ведь хрен туда проникнешь! Больше того, исламисты даже приблизиться не дают. Кристофер вон попытался, и что? Жуть!..
– Кристофер, как ты?
– В голове звенит, сэр. Где-то возле правого уха. Такое ощущение, будто комар залетел.
– Потерпи малость. Скоро возьмем лабораторию, дождемся ученых и полетим домой. Там тебе окажут необходимую помощь.
– Хорошо, сэр.
Майор понял, что следует ждать темноты. Днем не стоит даже пытаться штурмовать. В темноте бойцы смогут неслышно подобраться к лаборатории и аккуратно снять часовых, если таковые у фанатиков имеются. Потом они ворвутся внутрь и начнут отстреливать всех сонных и ошарашенных исламистов, которые попадутся им по пути вниз.
Здешние вояки наверняка не знают, что такое дисциплина и как следует действовать при опасной ситуации, вот и поплатятся за свои наглые попытки противостоять морскому спецназу Соединенных Штатов Америки. Удумали, понимаешь, танки применять да отстреливаться. Уроды поганые. Засранцы, мать их. Порвать к чертям собачьим, шкуру с живых поснимать, в тюрьму посадить на четыреста лет. Пусть знают, что со спецназом связываться опасно. Ух!
Майор высунулся из укрытия, посмотрел на закопченную лабораторию, злобно оскалился, глянул на своих людей и сообщил им:
– Будем штурмовать ночью, парни. Подберемся тихонько, всех часовых устраним, ну а потом покажем исламистам, как морской спецназ умеет брать такие объекты.
Бойцы заулыбались, предвкушая, как будут резать наглых фанатиков. Черный Джимми опять достал свой ритуальный топорик и принялся точить лезвие, и без того острое.
Майор закрепил последний ремешок на бронежилете, взял винтовку на изготовку, оглядел личный состав и заявил:
– Значит так, парни. Сейчас начнем потихоньку выдвигаться к лаборатории. Без шума, не спеша, широкой цепью. Снимаем часовых, врываемся внутрь и всех там крошим в щебенку. Так, чтобы ни одна падла не выжила. В качестве пленных они нам на хрен не нужны, у нас цель другая. Не захотели сами уходить, значит, в этой чертовой лаборатории и полягут. Все до единого.
Спецназовцы одобрительно заворчали. Теперь они считали исламистов своими личными врагами.
Майор улыбнулся. По лицам подчиненных он понимал, что они готовы голыми руками рвать грязных фанатиков, засевших в лаборатории. Черный Джимми скалился словно перед ритуальным поединком. Бруно все свои ножи вытащил, готов хоть прямо отсюда их метать. Остальные выглядели не менее страшно. Уже один вид американского морского спецназа должен перепугать любого противника до икоты. Так устрашить, что чертовы фанатики побегут в темноту, спасая свои грязные жизни. Но удрать им никто не даст. Его бойцы всех вырежут.
– Выдвигаемся, парни. Но только тихо, не спешите. До рассвета еще несколько часов, так что все успеете.
Спецназовцы растворялись в темноте совершенно бесшумно, даже оружие не звякало. Только глаза светились красным.
Силуэт лаборатории мрачно темнел на фоне звездного неба. Поблескивали выбоины в бетоне, лунный свет отражался от металла, который русские использовали при постройке. Вдали шла какая-то перестрелка. Там иногда вспыхивали разрывы. Ночное небо казалось темным потолком, усеянным крапинками созвездий. Все было просто отлично.
Часовой маячил около входа в лабораторию, ходил туда-сюда. Даже издали было слышно, как он зевал и что-то бормотал по-своему. Давай-давай! Недолго тебе осталось.
Не успели спецназовцы преодолеть и половины расстояния до лаборатории, как из ее недр донесся дружный рев исламистов. Ночь перестала быть собой, озарилась многочисленными вспышками взрывов и выстрелов.
В раскрытое окно кабинета врывались запахи лета. Гудели машины, жители столицы просыпались, приводили себя в порядок после душной ночи и спешили на работу. Обычное утро Москвы. Стандартное.