– Лучший снайпер во всей Америке, мэм. Он теперь надолго выбит из наших рядов.
Стивенс тяжело вздохнула и сказала:
– Война, сэр…
Медик только отмахнулся. В его понимании война уже давно закончилась, а эти двое… Их надо забросить в прошлое, к примеру, во времена боев во Вьетнаме, где таким вот пережиткам самое место.
– Джонни, вот и получил ты за свои шуточки. Бог все видит, – проговорил майор у следующих носилок.
Спецназовец был в сознании, слышал все прекрасно. Он попробовал вымученно улыбнуться, но из этого мало что вышло. Граната разворотила ему всю рожу, опухоль аж уши затронула. Руки и ноги тоже повреждены. Если бы не броня, то все внутренности выползли бы наружу. А так – только частые порезы и рваные раны. Граната легла совсем рядом. Не повезло парню.
Весельчак проворчал:
– Я еще вернусь, сэр.
– Не надо. Лечись, восстанавливайся, а мы тут пока эту гребаную лабораторию захватим. Отомстим за тебя, парень.
– Да, сэр. Вы уж порвите этих грязных и подлых фанатиков-исламистов, покажите им, что с морским спецназом шутки плохи.
– Обязательно покажем, Джонни.
Майор пояснил гостье, переходя к другим носилкам:
– Самый веселый парень во всей Америке, мэм. Никто не знает столько анекдотов, сколько Весельчак Джонни. Теперь его с нами нет.
– Война, сэр…
Медик не пошел дальше, некогда было. Он и так знал, что именно эти двое будут говорить друг другу. Война, война, война… самые лучшие выбывают из наших рядов, и прочее.
– Джексон, дружище, как ты?
Спецназовцу повредило обе ноги и левую руку. Ходить он теперь не мог, лежал на носилках и слабо улыбался. Ну еще бы! Скоро домой попадет, оклемается, а тут возись с исламистами, выслушивай ругань начальства, управляйся с прочим бардаком. Это не считая толп местных дикарей, которые ищут шестерых сбежавших преступников, да непонятных войсковых формирований с их странными маневрами. Жуть!
Джексон приподнялся на локте здоровой руки и ответил:
– Я-то хорошо. Скоро домой попаду, сэр. А вот вам еще придется повозиться с этой бывшей русской лабораторией. Скоро их отмороженный спецназ прибудет, помяните мои слова, сэр.
– Джексон, завязывай жуть нагонять.
– Я бы рад, сэр, но только вот не получается.
– Лучше скажи что-нибудь ободряющее.
– Ободряющее? Хм… Хорошо, сэр. Скажу. Проблем с русскими можно избежать, если удастся захватить лабораторию до их прихода. Если же нет, то лучше их не трогать, можете запросто пострадать. А придут они скоро. Наверняка уже высадились на побережье.
– Тьфу!
Майор сплюнул, отходя от Джексона. Гостья же задержалась и поинтересовалась насчет такой осведомленности относительно заокеанских соседей. Спецназовец ей ответил. Они зацепились языками, в итоге Стивенс осталась разговаривать с Джексоном.
Майор подошел к пятерым едва задетым и строго глянул на них. Двое сразу поняли, что с ранениями руки навылет никакая эвакуация им не светит, и ушли от вертолетов. Майор погрозил кулаком, и в лагерь двинулись еще два спецназовца. Подумаешь, ноги поцарапаны!
Пятый остался, и было из-за чего. Его левая рука вообще не работала. Чем автомат держать? Майор посверлил его взглядом, но спецназовец выдержал, даже не дернулся. Наоборот, он понимал, что все придирки временного начальника – пустое дело.
Майор махнул рукой:
– Ладно, хрен с тобой, лети. В конце концов, ты не из моей группы. Со Снайпсом будешь разбираться, он твой начальник.
Ему пришлось отправить еще четверых из своей группы. Парни выбыли из строя, даже передвигаться толком не могли, не говоря уже о перестрелках с исламистами.
Самый маленький, Гордон, получил ранения в шею и ногу. Слава богам, пули ничего важного не задели, но вот головой вообще он ворочать не мог. Боец, замотанный густым слоем бинтов, дышал с трудом, жутко хромал. Пришлось отправить его, несмотря на сердитые вопли и отказ лететь на авианосец. Куда ему с такой раной? В первой же перестрелке не сможет перемещаться с больной ногой либо вообще стрелять и погибнет. Не боец, короче.
Химик тоже выбыл из строя. Печально, конечно. Без самого нужного специалиста никак не обойтись, но куда его девать с четырьмя огнестрельными ранениями? Запихать в танк и беречь до самого ответственного момента? Вряд ли что-то из этого выйдет. Либо танк подорвут, либо Химик скончается от ран. А ведь предупреждал его майор, чтобы под пули не лез. Химик не послушал. И вот итог. Четыре раны. Пули-дуры нашли-таки своего дурака.
С заместителем майору пришлось распрощаться. Лейтенант Ричардс попал под разрыв гранаты, нахватался осколков и теперь был без сознания. Он лежал на носилках, похожий на мумию, не двигался. Очень жаль, конечно, оставаться без заместителя. Проклятые исламисты-фанатики! Лучших воинов выбивают из строя! Куда небеса смотрят? Неужели так и должно быть – самые опытные и смелые подрываются или получают пулю, а чертов Ронсон, алкаш и наркоман, ни царапины не заимел. Он опять где-то раздобыл дозу, взгляд стеклянный, движения как у робота, обнаглел совсем.
Форбса пришлось отправить. Ранен в обе руки и ногу. Трындец! Сидит и плачет в вертолете, но вот слезы утереть не может, руки не подчиняются. Действительно, куда смотрят небеса?
Майор собрался было уже отходить от вертолетов, но в этот момент медики привели тех четверых симулянтов, которых он раньше отсеял. Эскулапы строго высказали майору, что ему место только в застенках гестапо, настолько он безжалостный. Возражения слушать они не стали, наоборот, попытались уложить на носилки его самого.
Майор схватился за пистолет. Рядом мгновенно образовалось пустое пространство.
Черный Джимми тоже отказался от эвакуации, как и капитан Снайпс. Харви никто не пустил, без переводчика вообще крышка.
Вскоре все было закончено. Стивенс пожелала майору удачи в выполнении задания, и два вертолета улетели.
Спецназовцы, оставшиеся в лагере, увидели, что из лаборатории выперлись примерно три сотни исламистов. Парни приготовились к самому худшему, с тоской глядя, как в небе исчезали два вертолета. Потом тосковать стало некогда. Опять начался натуральный беспредел.
Десантники не прошли и несколько километров, как их взглядам предстала еще одна заброшенная деревня. Такие же потрепанные хижины, разваленные изгороди, только вот в центре здесь имелось одинокое каменное строение, похожее на небольшую башню. В свете луны оно выглядело мертвенно-бледным, аж глаза резало, при нормальном же освещении, скорее всего, было просто белым. Тут, в принципе, предпочтения отдаются именно этому цвету. Таковы одежды местных жителей, исключая распространенный камуфляж, любые постройки, даже каменные изгороди. Встретить тут что-либо зеленое или красное практически невозможно. Все выцвело или закрашено белым.