— Конечно, — удивленно произнес Бьёрн Хольм. Он никогда не слышал, чтобы Руар Мидтстюэн раньше так открыто и честно говорил о своей слабости. — Ты где?
— Сегодня ровно девять месяцев с того дня, поэтому я совершенно случайно еду сейчас на место, где ее убили. Положу цветочки, подумаю…
— Объясни, где находится это место, и я немедленно приеду.
Катрина Братт отчаялась найти парковку. Найти номер телефона и адрес в Интернете было гораздо проще. Но Катрина позвонила четыре раза, и ни разу ей не ответил ни человек, ни автоответчик, поэтому она реквизировала автомобиль и поехала на улицу Индустригата в районе Майорстуа. На улице с односторонним движением находились магазин бакалейных товаров, пара галерей, как минимум один ресторан, багетная мастерская, но не было ни одного свободного парковочного места.
Катрина решилась, заехала передними колесами на тротуар на два метра, выключила двигатель, оставила на переднем стекле записку, где написала, что она из полиции, хотя прекрасно знала, что эта бумажка ничего не значит для парковщиков Дорожного управления, которые, по словам Харри, были единственным звеном, отделяющим цивилизацию от полного хаоса.
Она направилась в ту же сторону, с которой приехала, — к истерии модного шопинга на улице Бугстадвейен. Остановилась напротив двора на улице Жозефины, где пару раз во время учебы в Полицейской академии оказывалась на вечеринках. Так называемых вечеринках. На том, что они называли вечеринками. Не то чтобы ей это не нравилось. Здание принадлежало Полицейскому управлению Осло, которое сдавало несколько квартир студентам академии. Катрина нашла нужное имя в списке жильцов у звонков, нажала кнопку и стала ждать, разглядывая незамысловатый фасад четырехэтажного дома. Снова нажала. Стала ждать.
— Никого нет дома?
Она повернулась и автоматически улыбнулась. Перед ней стоял мужчина лет сорока, а может, и пятидесяти, если хорошо сохранился. Высокий, не лысый, во фланелевой рубашке «Ливайс-501».
— Я смотритель здания.
— А я — Катрина Братт из полиции, из отдела по расследованию убийств. Я ищу Силье Гравсенг.
Он посмотрел на удостоверение и беззастенчиво оглядел Катрину с ног до головы.
— Силье Гравсенг, ага, — сказал смотритель. — Она ведь больше не учится в Полицейской академии, поэтому она здесь больше не может жить.
— Но она здесь пока живет?
— Да-да. В четыреста двенадцатом. Передать ей что-нибудь?
— Да, спасибо. Попросите ее позвонить по этому номеру. Я хочу поговорить с ней о ее брате, Рунаре Гравсенге.
— Он что-то сделал?
— Да нет. Он находится в закрытой больнице и всегда сидит посреди своей палаты, потому что думает, будто стены — это люди, которые хотят забить его до смерти.
— Ух ты.
Катрина достала блокнот и записала свое имя и номер телефона.
— Можете сказать ей, что речь идет об убийствах полицейских.
— Да, она ими очень интересуется.
Катрина перестала писать.
— Что вы имеете в виду?
— Они у нее в комнате вместо обоев. Вырезки из газет об убитых полицейских, я хочу сказать. Это, конечно, не мое дело, студенты могут вешать на стенки все, что хотят, но это слегка… неприятно, правда ведь?
Катрина посмотрела на него.
— Как, вы сказали, вас зовут?
— Лейф Рёбекк.
— Послушайте, Лейф. Как вы думаете, мне можно взглянуть на ее комнату? Хотелось бы увидеть эти вырезки.
— Зачем это?
— Так можно?
— Конечно. Просто покажите мне ордер на обыск, и все.
— Но у меня нет…
— Да я шучу, — ухмыльнулся он. — Пойдемте со мной.
Через минуту они поднимались в лифте на четвертый этаж.
— В договоре об аренде написано, что я могу входить в комнаты, если предупрежу жильцов об этом заранее. Как раз сейчас мы проверяем все плиты на предмет обнаружения застарелой грязи: на прошлой неделе одна из них загорелась. А раз Силье не отвечает на телефонные звонки, значит мы пытались предупредить ее перед тем, как зайти в ее квартиру. Нормально звучит, полицейская Братт? — Еще одна ухмылочка.
Волчий оскал, подумала Катрина. Но шарм есть. Если бы он позволил себе поставить в конце этого предложения ее имя, все было бы моментально кончено, но он обладал тонким слухом. Она поискала взглядом его безымянный палец. Гладкое золотое кольцо было матовым. Двери лифта раскрылись, и она устремилась за ним по узкому коридору к одной из синих дверей.
Он постучал и подождал. Еще раз постучал и подождал.
— Ну, тогда заходим, — сказал он, поворачивая ключ в замке.
— Спасибо за готовность помочь, Рёбекк.
— Лейф. Помочь приятно, к тому же я не каждый день близко сталкиваюсь с такими…
Он распахнул перед ней дверь, но встал так, что, если бы она попыталась пройти внутрь, ей пришлось бы прижаться к нему. Катрина предостерегающе посмотрела на него.
— …с такими серьезными делами.
Когда он отходил в сторону, в глазах его плясали смешинки.
Катрина вошла в квартиру. Общежитие студентов Полицейской академии не сильно изменилось со времен ее учебы. В одном углу квартиры был кухонный уголок и дверь в ванную, в другом — занавеска, за которой, как прекрасно помнила Катрина, стояла кровать. Но первым впечатлением было все же то, что они вошли в девчоночью комнату, что здесь не может жить взрослая девушка. Что Силье Гравсенг очень скучает по чему-то. Диван в углу помещения населяли мишки, куклы и другие мягкие игрушки неизвестного происхождения. Одежда, разбросанная по столу и стульям, была преимущественно яркого розового цвета. На стенах висели картинки, человеческий паноптикум, неизвестные Катрине молодые мальчишки и девчонки, наверное бойз-бэнды или лица канала «Дисней».
Второе, что бросилось ей в глаза, — это черно-белые газетные вырезки, развешенные по всей комнате между гламурными картинками. Особенно плотно ими была завешена стена над компьютером «Мак» над письменным столом.
Катрина подошла поближе, хотя она и так узнала большинство вырезок: такие же висели на стенах у них в Котельной.
Вырезки были прикреплены к стене кнопками, на них ручкой были написаны даты, другие пометки отсутствовали.
Она отмела первую пришедшую в голову мысль и перешла к следующей: не так уж и странно, что студентка Полицейской академии интересуется громким незавершенным делом.
Рядом с клавиатурой на письменном столе лежали разрезанные газеты. А между ними — открытка с северонорвежским пейзажем, который был ей знаком: гора Сволвергейта на Лофотенских островах. Катрина взяла открытку, перевернула, но не обнаружила ни марки, ни имени адресата, ни подписи. Она уже отложила открытку в сторону, когда мозг сообщил ей то, что было зарегистрировано взглядом, искавшим подпись. Слово, написанное печатными буквами там, где заканчивался текст: «ПОЛИЦИИ». Она снова взяла открытку в руки, на этот раз держа ее за самый краешек, и прочитала все от начала до конца.