Арнольд Фолкестад зажмурил один глаз и посмотрел на Харри так, будто целился в него или искал что-то на его лице.
— Да как тебе сказать. Она удивительная девушка, эта Силье Гравсенг. Пригласила меня на тренировку по стрельбе в Экерн. Так, ни с того ни с сего.
— Мм. И что ты ответил?
— Сослался на плохое зрение и трясучку, сказал — и это чистая правда, — что для того, чтобы у меня появился шанс попасть в мишень, она должна находиться на расстоянии полуметра от меня. Силье приняла мой ответ, но вот какой вопрос возник у меня потом: зачем ей тренировки по стрельбе, если ей больше не надо сдавать полицейский экзамен?
— Ну, — сказал Харри, — бывает так, что люди любят стрельбу просто потому, что им нравится стрелять.
— Бывает, — ответил Арнольд, поднимаясь. — Но надо признать, выглядела она прекрасно.
Харри смотрел вслед коллеге, который, прихрамывая, направлялся к выходу. Он посидел и подумал, после чего нашел номер телефона начальника полиции Недре-Эйкера и позвонил. Потом Харри тщательно взвесил сказанные ею слова. Подтвердилось, что Бертиль Нильсен не занимался расследованием убийства Рене Калснеса в соседнем административном округе Драммен. Но он находился на дежурстве, когда в полицию поступил звонок о том, что в реке у лесопилки лежит автомобиль, и поскольку было неясно, с какой стороны административной границы он находится, Нильсен выехал на место преступления. Еще она сказала, что драмменская полиция и Крипос отругали их за то, что Нильсен проехал по мягкому грунту, на котором могли оставаться четкие отпечатки шин. «Так что можно, наверное, сказать, что он оказал опосредованное воздействие на ход следствия».
Было уже почти десять, и солнце давно опустилось за покрытый зеленью склон на западе, когда Столе Эуне поставил машину в гараж и направился к дому по гравиевой дорожке. Он обратил внимание на то, что ни в гостиной, ни на кухне не горит свет. Ничего странного, случалось, она рано ложилась спать.
Он почувствовал, как тяжесть тела давит на коленные чашечки. О господи, как же он устал! Столе отпер дверь. Позади остался длинный день, и он все-таки надеялся, что она еще не улеглась и они смогут немного поболтать. Он сделал то, что посоветовал Харри: позвонил коллеге, который принял его в своем домашнем офисе. Он рассказал о нападении с ножом, о том, как был уверен, что умрет. Он сделал все, и теперь оставалось только выспаться. Заснуть.
Столе запер за собой дверь. На вешалке висела куртка Авроры. Опять обновка. Боже, как она выросла! Он сбросил ботинки, выпрямился и прислушался к тишине дома. Столе не мог поклясться, но ему показалось, что в доме тише, чем обычно. Недоставало какого-то звука, отсутствие которого он отметил.
Он поднялся по лестнице на второй этаж. Каждый следующий шаг был медленнее предыдущего, он двигался, как скутер вверх по склону. Ему надо заняться спортом и сбросить килограммов десять, где-то так. Хорошо для сна, хорошо для поднятия настроения, хорошо для длинных рабочих дней, для прогнозируемой продолжительности жизни, для сексуальной жизни, для самоощущения, — короче говоря, хорошо. И, черт возьми, он этим займется.
Столе поплелся мимо двери в спальню Авроры.
Он остановился, потом вернулся и открыл дверь.
Столе просто хотел посмотреть на нее спящую, как делал раньше. Скоро ему станет неудобно делать это, он уже заметил, что она стала обращать внимание на подобные вещи — на личное пространство. Не то чтобы она не могла обнажиться в его присутствии, но в таком виде она уже не носилась совершенно спокойно по дому. И когда Столе заметил, что это перестало быть естественным для нее, для него это тоже стало неестественным. Но ему хотелось улучшить момент и посмотреть, как спокойно и мирно спит его дочь, защищенная от всего того, с чем ему пришлось сегодня столкнуться.
Однако он не стал этого делать. Он увидит ее завтра за завтраком.
Столе вздохнул, закрыл дверь и пошел в ванную, почистил зубы, умылся, разделся и вошел в спальню с вещами в руках. Он повесил одежду на стул и уже хотел лечь в постель, как вдруг остановился, вновь удивившись. Тишина. Чего же не хватало? Урчания холодильника? Шипения обычно открытого окошка вентиляции?
Он понял, что больше не в силах об этом думать, и скользнул под одеяло. Столе увидел лежащие на одеяле волосы Ингрид. Он хотел протянуть руку и погладить ее по голове, по спине, просто удостовериться, что она есть. Но она спала очень чутко и ненавидела, когда ее будили. Он собрался закрыть глаза, но передумал.
— Ингрид?
Нет ответа.
— Ингрид?
Тишина.
С этим можно подождать. Он снова закрыл глаза.
— Да?
Он почувствовал, как она повернулась к нему лицом.
— Ничего, — пробормотал он. — Просто… Это дело…
— Скажи, что ты не хочешь.
— Кто-то должен это сделать. — Прозвучало избито.
— Лучше тебя им никого не найти.
Столе открыл глаза, посмотрел на нее, погладил по теплой круглой щеке. Иногда — нет, больше чем иногда — на свете не было человека лучше ее.
Столе Эуне закрыл глаза. И он пришел. Сон. Сознание отключилось. И начались настоящие кошмары.
Мокрые крыши вилл сверкали в лучах утреннего солнца после короткого проливного дождя.
Микаэль Бельман нажал на кнопку звонка и огляделся по сторонам.
Ухоженный садик. Для создания таких садиков есть время только у пенсионеров.
Дверь открылась.
— Микаэль! Рад тебя видеть!
Он постарел. Острый взгляд тех же голубых глаз, только состарившихся.
— Входи.
Микаэль вытер мокрые ботинки о коврик и вошел в дом. В нем стоял какой-то запах, знакомый Микаэлю с детства, но сейчас он не мог выделить его и определить.
Они расположились в гостиной.
— Ты один, — сказал Микаэль.
— Моя старушка у старшенького. Им потребовалась помощь бабушки, а ее и просить не надо. — Он широко улыбнулся. — На самом деле я собирался связаться с тобой. Городской совет еще не принял окончательного решения, но мы ведь оба знаем, чего они хотят. И поэтому было бы хорошо, если бы мы как можно раньше сели и поговорили о том, как нам быть. Разделить обязанности и все прочее.
— Да, — сказал Микаэль. — Может, кофе сделаешь?
— Прости? — Кустистые брови поднялись высоко на лоб пожилого мужчины.
— Если мы собираемся поговорить, то чашка кофе не помешает.
Мужчина внимательно изучил лицо Микаэля.
— Да. Да, конечно. Пошли, мы можем посидеть в кухне.
Микаэль проследовал за ним. Он шел мимо вереницы расставленных по столам и полкам семейных фотографий, которые напомнили ему баррикады на пляжах в день «D», бесполезные военные заграждения от вторжения извне.