— Вам, Александр Владимирович, поручаю связаться с представителями Германии, Франции, Украины, согласовать с ними порядок транспортировки тел на родину, — сказал он Трепанову. — Сообщите, что мы для этой цели можем использовать свой специальный борт. — Белоногов повернулся к Седову. — Тебе, Валера, составить отчет о ходе операции, указав причины столь ощутимых потерь.
— Неужели Совету шести надо объяснять, что отряд попал в засаду, тщательно подготовленную заранее?
— Нет, но документ мы представить обязаны.
— Сколько у меня времени?
— Как сделаешь отчет, уедешь домой. Я приказал перегнать твой «Форд» от штаба сюда, так что найдешь его в гараже. Кто пожелает покинуть базу, разрешаю увольнение до восьми часов утра. Микроавтобус остается здесь. Спецбригадой займется комендант. Раненых представить на осмотр. Им, естественно, никакого увольнения. Тех, кто поедет в город, предупредить о порядке поведения.
— Все равно не послушаются, товарищ генерал.
— Знаю. Но пусть хоть кабаки не громят!
— Как получится.
— В общем, за своих подчиненных отвечаешь ты! Завтра в девять церемония прощания с погибшими. С понедельника начнется серьезный разбор полетов и работа по организации поиска Коу и Фрачи, скрывшихся из Амстердама. Все! Я в штаб. Отчет, Валера, пришлешь со связистом, лейтенантом Шаровой. Вопросы?
— Нет вопросов. Работаем.
Проводив Белоногова, подполковник Седов прошел к подчиненным и объявил им о предоставлении увольнения. Как ни странно, кроме Коновалова никто не пожелал выехать в Москву. Командир отряда с заместителем закрылись в рабочем кабинете и составили отчет о проведенной операции.
В 17–30 Cедов отложил бумаги в сторону и набрал номер жены.
Она ответила тут же:
— Здравствуй, Валера! Я ждала, что ты позвонишь раньше.
— Тебе сообщили о времени прибытия отряда?
— Да, Толя Крылов.
— Понятно. Что еще он говорил?
— Рассказал о том, что произошло в Норвегии.
— Вот язык без костей, хотя, может, он поступил правильно. По крайней мере, мне не надо будет придумывать легенду.
— Ты приедешь?
— Да, часов в семь буду дома. Не звони, пожалуйста, Крылову. Я не хочу видеть никого, кроме тебя.
— Хорошо!
— И еще! У нас дома есть водка?
— И водка, и коньяк.
— Ясно. Тогда до встречи.
Отключив сотовый телефон, командир отряда вызвал связиста штаба лейтенанта Шарову, передал ей документы, вложенные в пакет, и попросил:
— Здесь, Лена, отчет. Отвези его, пожалуйста, Белоногову.
— Да, конечно. Я и осталась на базе для этого. Если у генерала возникнут вопросы, вы будете здесь или дома?
— Он все знает.
— Понятно. Разрешите идти?
— Да, конечно.
Шарова вышла.
Седов взглянул на Коновалова и проговорил:
— Сделаем так, Юра. Я поеду. Ты проверь ребят, дождись прибытия спецбригады и предупреди всех о построении завтра в восемь тридцать. Форма одежды парадная для строя. При себе иметь автоматы. В магазинах по десять холостых патронов. Потом езжай в город.
— Проведение прощального салюта Белоногов наверняка возложит на подразделение обеспечения.
— Мы сами проведем салют.
— Понял.
— Ты, Валера, спрашивал жену о спиртном. Будешь пить?
Седов ответил кратко:
— Да!
— Легче не станет.
— Знаю, но отвлечет.
— А жена?
— Жена? Жена, Юра, жалеть меня будет, а я терпеть такого не могу, потому как не нуждаюсь в этом.
— Все же я посоветовал бы не увлекаться водкой.
Седов посмотрел на заместителя.
— Знаешь, майор, когда советовать будешь? Когда станешь командиром отряда, а я — твоим заместителем.
— Ну что ты на самом деле, Валера?.. Никто не виноват в том, что ребята погибли, а уж ты в первую очередь.
— Извини, Юра, нервы ни к черту.
— Пройдет.
— Пройдет. Время все лечит, вот только никого не возвращает.
— Все мы под богом ходим.
— Видно, чем-то прогневали всевышнего. Ладно, поехал я.
— Может, мне в Осло позвонить? Узнать, как там в госпитале Жан Додье?
— Позвони. Если дадут ему трубку, от меня передай привет и пожелание скорейшего выздоровления.
— Хорошо.
Седов спустился во двор и увидел свой «Форд», стоявший напротив входа. Полковник Будин подсуетился. По пути Седов купил две бутылки водки и через два часа, в 19–20, своим ключом открыл дверь квартиры.
Супруга вышла в прихожую.
— С возвращением, Валера.
— Спасибо, Галя. Ты прости, если по телефону был груб.
— Ничего, я все понимаю.
Валерий обнял жену.
— Здравствуй, дорогая. Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя. Только зачем ты купил водку? Ведь я же сказала, что в доме есть спиртное.
— Да так, зашел в магазин и купил вместе с сигаретами.
— В ванной чистое белье, спортивный костюм. Помойся, а я накрою стол.
— Не хочется есть, Галя.
— Надо, Валера. Пить ты собрался без закуски?
— Если ты против…
Галина прервала мужа:
— Тебе плохо, Валера?
— Очень!
— Тогда я не против.
— Ты самая лучшая женщина в мире.
— Давай сумку и ступай в ванную.
До трех часов утра Седов пил и курил, в подробностях заново переживал бой на заброшенной ферме Стура у фьорда Лонг в далекой Норвегии. Он вспоминал погибших и прощание с бойцами майора Лундена. Норвежцы отданием чести провожали отряд, тяжело раненный, но победивший в схватке с коварным, беспощадным противником.
Он так и не уснул. Недолго полежал на диване в гостиной, принял душ, таблетку из боевой аптечки, снимающую похмельный синдром и уничтожающую запах перегара, поцеловал жену, которая тоже не сомкнула глаз в эту долгую ночь, оделся и в 7 часов выехал от дома к МКАД. В 8–20 Cедов прибыл на базу в парадной форме, с тремя рядами орденов и медалей. Он появился там перед самым построением, опередив генерала Белоногова и полковника Трепанова на десять минут.
Прощание с лейтенантами Венсаном, Ларуа, Фрицем, прапорщиком Давыдюком и гауптфельдфебелем Шеффером прошло быстро. Последние почести бойцам отряда «Z» отдали генерал-полковник Белоногов, полковник Трепанов, подполковник Крылов, капитан Бровин, офицеры отряда, выжившие в Норвегии, служащие подразделения обеспечения. Генерал произнес речь у гробов, накрытых национальными флагами стран, гражданами которых являлись погибшие, офицеры отряда произвели салют из семи автоматов, на этом траурные мероприятия закончились. Гробы погрузили в специальный автобус и вывезли с территории базы в посольства государств, входивших в Совет шести.