— Семья большая? — поинтересовался Стольников, расстегивая кобуру и без приглашения входя в сени. Он почувствовал, как освобожденный «Гюрза» подался из кобуры.
— Да небольшая, — хохотнул Макаров. — Мы со старухой да сын. Не женится, сорванец, никак! У самого скоро зубы от старости выпадать будут, а бабу все присмотреть не может…
Толкнув дверь в комнату, сержант Баскаков, вошедший первым, остановился.
— Срань господня!.. — вырвалось у него. — Это кто?..
Посреди комнаты на стуле сидел Ждан и невозмутимо разматывал сеть.
— Экзема у него, — сообщил Макаров. — Боремся как можем.
Качнув головой вместо приветствия, Ждан продолжил работу.
— А что он у тебя молчит-то? — справился Стольников, с холодком в душе рассматривая распухшее до отвращения лицо.
— Немой от рождения, — продолжил пускать в сторону Ждана дымовую завесу старик.
Стольников буравил глазами невозмутимого, пораженного ужасной проказой рыбака.
— И где это вы тут рыбу ловите?
— Озеро неподалеку, гражданин начальник. Горцы с позапрошлого века там щук сетями таскают.
— Гражданин начальник? — Саша посмотрел на старика внимательно.
— Привычка, товарищ… Мы ж сосланные. В тридцатых отца и всю семью сюда из Твери… Так и живем. Товарищ Сталин обмен квартирами нам сделал.
Скользя по мужчине взором, майор уже почти отвернулся… И тут его совсем отвлек вопрос Мамаева.
— Точно никого постороннего в селе не видели?
— Да куда точнее… — Старик обдал разведчиков запахом перегара. — Тут все как на ладони! Сотни колхозников не насчитаешь! Каждый каждого знает!
В сенях Жулин шепнул майору:
— Не понимаю, как это ни одна из «достойных баб» не клюнула на такого красавца. И немой, и с коростой, и возраст всего под полтинничек! Не понимаю.
На улице пахло травой и тем неповторимым ароматом, который свойствен лишь горским селениям. Захотелось разыскать озеро, сойти в него, окунуться в чистую воду и развалиться в пьянящей, налитой свежестью траве…
Ждан помертвел от ужаса, когда увидел в комнате Стольникова и его людей. Враг из будущего нашел его и в прошлом! Забыв о собственной неузнаваемости, решив, что опознан, Ждан хотел выдернуть из-за пояса пистолет и начать стрелять. И полковник был уверен, что его не смогут оторвать от этого занятия даже выстрелы в него в упор…
Однако случилось чудо. То, из-за чего совсем недавно Ждан едва не лишился жизни, на этот раз его спасло. Но даже тогда, когда Стольников вышел из дома, полковник знал наверняка: он вернется.
Не слушая радостных восклицаний старика Макарова о том, что все обошлось, бывший руководитель секретного НИИ под Ведено молча надел на распухшие от долгой ходьбы ноги кроссовки, которые не выбросил во время переодевания на высоте, а заботливо уложил в рюкзак, и поднялся.
— Какая обувка у тебя чудная, парень, — с подозрением заметил старик.
Ждан опустил голову и рассмотрел кроссовки. Действительно, «Адидас-Торшн» в пятьдесят девятом году выглядели забавно. Но надевать кирзовые ботинки туриста он уже не мог — ноги распухли и саднили.
— Мне нужно уходить, старик. — Полковник скосил взгляд в сторону вошедшей старухи. — Я пойду на север. Когда эти вернутся, укажи им направление на восток. Тебе они ничего не сделают, поэтому не юли. Этим ты их только разозлишь. Мне нужны продукты на день и телогрейка. Если все обойдется, вернусь и отблагодарю.
— Почему ты решил, что они вернутся?
— Потому что ведет их человек, обмануть которого можно только один раз, и то ненадолго.
Уже через две минуты, держа на одном плече лямку рюкзака, Ждан быстрым шагом перешел дорогу. Околицей, стараясь не попадаться на глаза ковыряющимся в грядках огородникам, он пересек небольшую поляну и углубился в лес. Пройдя метров пятьдесят на север, полковник круто развернулся влево.
Он держал путь на запад.
— …Я тебя в последний раз спрашиваю, дедушка, — невозмутимый внешне Стольников давил в себе волнами набегавшую ярость, — куда направился ваш постоялец? Я ведь тебе пенсию испорчу… Вы теперь со своей супругой именуетесь не иначе как пособники преступнику. А за это предусмотрено наказание вплоть до лишения свободы. Ты этого хочешь? Но для семидесятилетнего старика тюрьма все равно что газовая камера. Пара лет на зоне — и все! Опустела без тебя Земля… Впрочем, ты еще не слышал эту песню.
Старик упорствовал:
— Говорю — запужал он нас. А ушел — туда! — Дед Макаров резанул воздух рукой в восточном направлении. — А насчет зоны ты меня не пугай! Никто меня никуда не отправит! За меня сыны отсиживают…
Жулин посмотрел на часы:
— Пойдем, командир. А вы, старички, запомните… Когда этот человек, о котором мы так ненавязчиво вас расспрашивали, вернется однажды ночью и начнет резать вам горло, не изумляйтесь и не спрашивайте за что. Чтобы к нашему приезду на ваших мертвых холодных лицах не было удивленных глаз! Понятно? Чтобы никакой возни с вами не было! Лежать рядком, с умиротворением, уже вымытыми и переодетыми в чистое!
— За мной! — приказал Саша, закидывая винтовку за спину.
Если на подпитого деда эта тирада не произвела совершенно никакого эффекта, то в руках стоящей в сенях бабки дрогнула тарелка. Когда неизвестные вновь выходили на улицу, она, незаметно для Макарова, шепнула прапорщику Жулину:
— На север он направился… Истинный бог — на север! Сам сказал…
Уже за околицей, в лесу, Стольников остановил группу:
— В этом вертепе правды искать — все равно что в доме полевого командира. Сам подумай, Жулин… На север он шел до того момента, как мы его засекли. Продолжать этот путь — глупость! А идти на восток — это уходить в сторону Грозного! Это почти сто верст по лесу! Не думаю, что после полученных увечий он на это отважится. Ему нужно исчезнуть из области. А до ее границы на западе всего с десяток километров. Он на запад пошел, бойцы.
Жулин улыбнулся:
— Интересная логика…
— Ничего интересного. Просто логика. Спасибо старухе.
— А при чем тут старуха?
— Если бы не она, я бы вас сейчас на север и повел… — Посмотрев в направлении, в котором безошибочно угадывался Грозный, майор вынул из кармана сигареты. — Не вижу смысла ломать голову. Через полтора часа Ждан углубится в лес еще на пять километров. А еще через час покинет юг Чечено-Ингушской Автономной Республики.
— Как забавно это сейчас звучит!
— Звучит как в пятьдесят девятом году, — отрезал Стольников. — Вперед!
Забежав вперед командира, Айдаров осмотрел пыльную дорогу. И расхохотался.
— Что? — поднял голову майор.