– Не старайся, – донеслось из угла, – овощи они.
– Кто? – не поняла я и пошла на звук.
– Растения, – повторила женщина, несмотря на духоту, замотанная в платок, – лежат камнями. Я Леся, а вы кто?
– Даша, – растерянно ответила я. – Кто из них Кулькина?
Леся хмыкнула:
– Не знаю.
– Но ведь в одной палате лежите.
– Меня только вчера из больницы привезли.
– Что с вами? – помимо воли полюбопытствовала я.
– Перелом позвоночника, – пояснила Леся. – Ходить не могу, машиной сшибло, только и остается, что лежать.
– Вот беда!
– Наоборот, везение! – радостно воскликнула Леся. – В больнице так хорошо: кормят, поят, кровать своя, белье, лекарства дают. Люди тут хорошие, в смысле медперсонал, не злые. Пройдет теперь моя старость в комфорте, а то раньше мучилась – что со мной будет, кто приглядит, стакан воды подаст? Некому. Одинокая я, по возрасту в тираж вышла, работать не могу.
– Сколько же вам лет? – удивилась я, всматриваясь в лицо, на котором практически не имелось морщин.
– Тридцать, – спокойно ответила Леся.
– Сколько? – вздрогнула я.
– Четвертый десяток пошел.
– И уже на пенсию ушли?
Леся поправила платок.
– Я у «мамки» служила, клиентам молодых подавай, и чего…
Конец предложения утонул в шуме: дверь отлетела в сторону, в палату ворвалась полная дама в белом халате и шапочке, сильно смахивающей на поварской колпак.
– Зина! – заголосила она. – Отчего у них судна полные?
– Ща уберем, Антонина Петровна, – запищало из коридора.
– Безобразие!
– Уже уносим.
– Полы грязные!
– Помоем.
– А у этой тарелка на тумбочке!
– Так не жрет, – оправдывалась старуха-дежурная, хватая ночные горшки, – нос воротит от каши.
– Кормить надо, – сурово сдвинуло брови начальство.
– Пытались, не хочет!
Антонина Петровна уперла руки в бока.
– Следует после трех неудачных попыток убрать еду и доложить врачу. А ты грязь развела! Мухи летают! Еще подобное повторится, выгоню.
– Простите, Христа ради, – кланялась бабка, – недосмотрела.
Антонина Петровна поправила колпак и вновь посыпала распоряжениями:
– Посуду на кухню, пол отмыть, тумбочки протереть, контингент вывезти в коридор и проветрить палату!
– Есть! – вытянулась в струнку нянька.
Мне тоже отчего-то захотелось сделать поворот через левое плечо и строевым шагом выйти в коридор.
Антонина Петровна внезапно потеряла интерес к бабке и обратила лицо грозно сведенными бровями в сторону посетительницы.
– Явилась, шалава! – гаркнула она.
– Вы ко мне обращаетесь? – на всякий случай уточнила я.
– К тебе, мерзавка, – почти нежно ответила Антонина. – Неужели совесть не мучает?
– Простите, но…
– Бросила мать! Оплатила два месяца и удрала!
– Это не…
– Оставила фальшивый телефон и адрес набрехала!
– Послушайте…
– Замолчи! – топнула могучей ногой Антонина Петровна. – Думаешь, Алевтина совсем безумная? Нет, она просто двигаться и говорить после инсульта не может. Но очень многое понимает.
– Я ей не дочь, не Алиса, – удалось мне наконец перебить разгневанную бабу.
– Вот тут с тобой согласна, – загудела Антонина Петровна, – дочерью тебя не назвать, ехидну болотную. Ну что за народ пошел! Стариков кидают, детей в унитазах топят, уроды моральные… С виду приличные, а изнутри гнилушки с опарышами, тьфу! У Алевтины одна ты, вон, фотка твоя на ее тумбе стоит, единственное, что у матери осталось!
– Не она это вовсе, – подала голос с кровати Леся, – вы сначала на снимок гляньте, а потом человека прессуйте.
Местная начальница не стала подходить к тумбочке и рассматривать цветную фотографию в рамке, а просто уперла взор в меня и удивленно сообщила, как будто только что увидела:
– Действительно, вы не Алиса. Все ты, Зина, виновата. Прибежала, заорала: «К Кулькиной дочь приехала!» Вы кто?
– Сейчас объясню, – кивнула я. – Тут можно найти местечко, чтобы поговорить с глазу на глаз?
Выслушав мой почти стопроцентно лживый рассказ, Антонина Петровна сделала некоторые уточнения:
– Значит, в ваш банк за кредитом обратилась Алиса Кулькина?
– Да, – не моргнув глазом, ответила я и для убедительности начала повторять вранье: – Сумму она попросила немалую, и мы решили проверить личность девушки. Она сообщила, что миллион рублей необходим ей для содержания в клинике матери. Вы на самом деле берете с несчастных, безнадежно больных людей подобные суммы?
Антонина Петровна посинела.
– Прямо слушать вас невозможно! – всплеснула она толстыми руками. – А то не поняли по виду, что здесь все бесплатно?
– Всякое случается, – опустила я глаза. – Родственникам головы задурят, покажут «потемкинскую» палату, а как люди уедут, денежки себе в карман, инвалида на помойку. Насмотрелась на своей работе!
Антонина Петровна стукнула кулаком по столу.
– У нас не так!
– Отрадно слышать.
– На кухне не воруют!
– Да ну?
– И постельное белье домой не прут!
– Правда?
– Пытались разбойничать, – слегка успокоилась начальница, – но у меня не забалуешь, пресекла. Правда, имеем платное отделение, чего греха таить. Там комфортнее, палаты на двух человек и питание разнообразней, только никто непомерных денег с родственников не тянет, и относятся у нас к больным с уважением, не хамят и «бесплатным». А эта Алиса…