Сержант расцвел, будто его пригласили на белый танец.
— Все в порядке, Ольга Алексеевна? — спросил он, подтянув живот.
— Как всегда, — с достоинством ответила Ольга Алексеевна.
Сержант шагнул через порог, на ходу доставая ключи от наручников.
— Вы ко мне?
Злобин уже успел справиться с удивлением и даже нашел в себе силы встать.
— Да, если вы следователь… — Злобин слегка замялся. Почему-то постеснялся назвать ее по фамилии.
— Моя фамилия — Муха, — с едва прикрытым вызовом произнесла Ольга. — А ваша?
— Злобин. Андрей Ильич. — Злобин показал удостоверение.
Ольга нервно сморгнула.
— По какому вопросу? — Голос у нее немного осел.
— Лучше в кабинете.
Ольга заглянула в кабинет, строгим голосом бросила:
— Леня, выметай этого отморозка!
— Да наручник, ядрена корень, заело, — прохрипел сержант.
Кто-то гыгыкнул, но после громкого шлепка смех оборвался.
Ольга бросила быстрый взгляд на Злобина. А он с показным интересом разглядывал трещинку на стене. Качать права на чужой земле он не собирался.
Клацнул металл, охнул человек, стул продрал ножками по полу.
Сержант вывел впереди себя парня в спортивном костюме. У него было лицо «правильного пацана» с характерным тупым и наглым выражением. Стрижка, как полагается, короче некуда. Наручники сержант явно насадил потуже, губы у задержанного плясали, сжавшись в кривую дугу.
— До свидания, Ольга Алексеевна, — просипел он, выдавив улыбку.
— Не надейся, Трошев, на суд не приду. А когда ты выйдешь, меня уже здесь не будет, — отбрила Ольга.
Злобин вошел в кабинет вслед за Ольгой.
Пахло здесь, по сравнению с коридорной атмосферой, очень даже недурно. Пахло геранью — горшки заняли весь подоконник, кофе и чуть-чуть духами. Злобину, любителю свежего воздуха, понравилось, что форточка, несмотря на прохладное утро, была нараспашку. Чувствовалось, что здесь не курили, как паровозы, и водку не пили, как опера.
— Присаживайтесь. — Ольга указала на стул у рабочего стола.
Злобин сел, осмотрелся. Обычный казенный кабинет. Только чище и ухоженней. Даже шторы, вечный пылесборник и полотенце для рук оперов, были по-домашнему чисты. И рисунок не казенный.
— Работаете вы недавно?
Она сморгнула.
— Третий месяц.
— Ольга Алексеевна, да не напрягайтесь вы так! Не проверять я вас приехал. И кляуз на вас не поступало. — Злобин раскрыл папку, достал лист бумаги. — Вот, ознакомьтесь. Постановление на изъятие материалов доследственной проверки по факту смерти Матоянца.
— В порядке надзора? — начала она напряженным голосом.
— Нет. — Злобин добродушно улыбнулся. — Просто страхуемся. Матоянц проходил свидетелем по делу, которое ведет наш следователь Татарский.
Ольга, сделав серьезное лицо, прочла документ, как показалось Злобину, дважды. Отложила бумагу. Пробарабанила острыми ноготками по столешнице. Злобину бросилось в глаза узкое золотое колечко на безымянном пальце.
— А вы в курсе, что Матоянца вчера похоронили?
Злобин кивнул, хотя первый раз об этом услышал.
У Ольги, оказалось, уже выработался взгляд следователя — не отпускающий.
— Странное это дело, — промолвила она после долгой паузы.
— И чем оно вам показалось странным?
Ольга развернула кресло, открыла сейф. Достала тонкую папку.
— Это все. — Передала папку Злобину. — Кино смотреть будете?
— Смотря какое.
Ольга достала видеокассету, привстала, сунула ее в щель видеомагнитофона, стоявшего на сейфе.
— Я изъяла запись камер видеонаблюдения. Из-за нее, собственно говоря, «отказник» и вынесли.
— Тогда, конечно, посмотрим.
Она нажала кнопку на пульте.
На экране смерть Матоянца выглядела жутко, но абсолютно не криминально.
Как стая проникла на участок, вопрос отдельный. Но охрана среагировала моментально.
Не прошло и десяти секунд, как исчезла стая, и в кадр вбежал человек в полувоенной форме с ружьем. Припал на колено у трупа. Вскинул ружье и дважды выстрелил. Побежал вслед за стаей.
Через сорок пять секунд, по таймеру, появились еще двое: крупный, грузный мужчина в светлой рубашке, с рацией и сухопарый молодой человек в полувоенной форме. Замерли у трупа. Молодой сорвался с места, исчез. Мужчина поднес ко рту рацию и развернулся лицом к камере.
На экране замелькали стоп-кадры: общий план лужайки, фасад дома, ворота, внутренние помещения дома, какие-то темные линии, крупный план беседки, потом опять лужайка, людей на ней прибавилось.
В кадр вбежал человек, запахивая на ходу куртку. Мужчина с рацией с размаху ударил его по лицу.
Запись оборвалась, по экрану зарябили мелкие полосы.
— Кто там командовал? — спросил Злобин.
— Иванов, начальник службы безопасности холдинга. В папке есть его показания. Кстати, кассету ему надо будет вернуть.
— Вернем, если надо.
— Хотя у него копия есть, — добавила Ольга. — При мне снимал.
— Н-да? И зачем она ему понадобилась?
— Для отчетности, так он сказал.
— По-русски говоря…
— Задницу прикрыть, — не смутившись, закончила за него Ольга.
— А кого он так приложил?
— Начальника личной охраны. Сгоряча, естественно. Его показания тоже есть. Без заявления на мордобой, само собой.
Злобин пролистал страницы дела. На первый взгляд все выглядело образцово-показательно, хоть сейчас на кафедру юрфака неси. Текучка Ольгу еще не испортила.
— Ольга, вы когда институт закончили? — спросил Злобин.
— В этом году. — Ольга устало поморщилась. — Андрей Ильич, давайте я, так сказать, чистосердечно и по собственной инициативе, чтобы зря время не терять. Мама у меня народный судья, устроила к себе секретарем. Год отработала, поступила на юрфак. В этом году пришла сюда. От работы уже очумела, но года три продержусь. Не получу квартиру, уйду в адвокатуру. Два года отработаю, подам заявку на мировые судьи.
— Почему в судьи? Как мама?
— Судьям по закону квартиру дают в течение года.
— Не знал. — Злобин удивился такой практичности.
— Значит, нужды не было. Да, главное забыла. Фамилия Муха у меня по мужу. Он у нас опером в угро служит. Сейчас опять в командировке в Чечне.
«На квартиру зарабатывает, какого лешего там еще делать», — подумал Злобин и нахмурился.