Сила инерции вдавила тело в мягкие подушки сиденья. Ускорения он не заметил, но по тому, как к горлу подкатила легкая тошнота, как при взлете самолета, стало ясно, что кортеж летит на предельной скорости.
Василий Васильевич сидел рядом с водителем, вполоборота к пассажирам. Поймал взгляд Максимова.
— Неплохо служба поставлена. — Максимов решил сделать ему приятное.
Василий Васильевич скупым кивком поблагодарил.
Карина нащупала кнопку на подлокотнике, из паза медленно выползло полупрозрачное стекло, отгородив их от водителя и шефа охраны.
Судя по контуру фигуры, Василий Васильевич развернулся лицом к движению. Обиделся или нет, неизвестно. Как уже понял Максимов, Иванов — мужик себе на уме и делиться с окружающими своими мыслями до поры не спешит.
— Школа отчима даром не прошла, — тихо произнесла Карина. — Только за одно умение организовать любой процесс его можно было уважать. За что ни брался, все шло без сучка без задоринки. И всегда спокойный, как танк. Только сейчас доперло, каких усилий от него это требовало.
Он накрыл ладонью пальцы Карины, все еще лежащие на пульте, вмонтированном в подлокотник, разделявший их.
— Есть такая категория — «атланты». На них любое дело стоит и вокруг них все вертится. И когда семью, дело или страну корежат на разрыв, «атланты» до последнего пытаются удержать конструкцию, пока другие в каком-то сатанинском раже крушат и ломают, что под руку подвернется. И линия разрыва, как правило, проходит здесь. — Максимов чиркнул пальцем по левой половине груди. — Оттого они и уходят из жизни так рано и неожиданно.
— Все правильно. И все о нем. — Карина тяжело, как перед слезами, вздохнула.
Максимов хотел спросить, знает ли она, откуда в названии фирмы появилось слово «Атлант» и как следует понимать приставку «Союз». Если бы подтвердилась догадка Максимова, то еще одной версией смерти отчима стало бы больше.
Но Карина откинула голову на подголовник и закрыла глаза. Максимов вскользь посмотрел на острую линию ее высоко закинутой шеи и отвернулся к окну.
От единственной встречи с отчимом Карины у Максимова остались только приятные воспоминания.
Ашот Михайлович был стопроцентным «человеком дела». Ничего уничижительного в это определение Максимов не вкладывал. «Человек дела», как учил дед, звучит столь же достойно, как и «настоящий солдат». У каждого в жизни свой путь, каждый реализует заложенное в него качество. Вопрос не в том, что твой дар лучше, престижнее или полезнее других, главное — насколько полно ты его раскрыл.
Короткого общения хватило, чтобы понять, что дело для Ашота Михайловича было и крестом, и крыльями одновременно, источником невыразимых мук и неземной радости. Язык не повернулся бы назвать Ашота Михайловича Матоянца дребезжащим словцом «бизнесмен».
К «бизнесменам» следует относить всех, кто нахватался азов менеджмента, лизинга, инжениринга, франчайзинга, консалтинга, фьючерсов и прочей экономической абракадабры, но напрочь потерял совесть. И неважно, каким именно «бизнесом» занимается человек. Держит сеть ларьков или качает нефть, едва наскребает на налоги и поборы или тасует из оффшора в оффшор миллионы, закончил он СПТУ в Верхнем Волочке и дальнейшее обучение прошел в три захода по семь лет на зонах строгого режима или имеет диплом Финансовой академии и сертификат Гарвардского колледжа бизнеса. Отсутствие совести уже ничем не компенсировать, не прикрыть, не искупить. А нет совести, нет и дела. Есть только «бизнес».
А «бизнес» в русском смысле слова, — это когда личное благосостояние растет обратно пропорционально нищете в стране. Голубая мечта любого «бизнесмена» — стать «олигархом». Чтобы не дрожать по ночам и не отстегивать ежемесячно ментам, а участвовать в согласовании кандидатуры генпрокурора, штамповать в Думе нужные законы и ссужать деньги дочке Всенародноизбранного.
К безродному племени «бизнесменов», всех этих выбившихся в люди комсомольских фарцовщиков, наглоглазых казнокрадов и осоловелых от безнаказанности взяточников, почему-то причисляют «бизнесвумен». Явно ошибочно.
Женщины, безусловно, необходимы и порой полезны. Хотя бы для продления рода. Но, глядя на элиту бизнеса России или общаясь с сошками помельче, ловишь себя на мысли, что половым путем, как всем нам Богом предписано, эти особи вряд ли размножаются. И судя по кислым лицам, многие даже не пытаются. Видимо, знают, что выйдет в результате полный дефолт. А «бизнесвумен» не до пеленок с распашонками. Если, конечно, это не оптовая партия контрабанды из Китая.
Российские «бизнесвумен» явление уникальное само по себе. В термине «бизнесвумен» столько же скрытого смысла, как и в словосочетании «монгольский космонавт». Кто сможет постичь, зачем сыну степей Космос, тот легко поймет, зачем бабе бизнес. Но полная иррациональность данного явления на неуклонном росте числа «бизнесвумен» никоим образом не отражается.
Непостижимая это для скупого мужицкого ума загадка. Легче клапанА вазовского движка через выхлопную трубу достать, чем сообразить, откуда эти стервы появляются. А главное — зачем? И еще — за что нам эта кара Господня?
Хотя социологи-антифеминисты утверждают, что ничего нового в результате социальной мутации СССР в Гондурас площадью в одну шестую часть суши не произошло. Просто ветры перемен разметали серую хмарь социализма и нагнали розового тумана демократии. И та, кому на роду было предписано стать инструктором горкома ВЛКСМ, отвечающим за сбор взносов в школьных комсомольских организациях, в новое время, сменив трех мужей и успешно разорив два инвестиционных фонда, получила возможность по-галочьи трещать с экрана об экономике, моде и проблеме Курил.
В то же время некоторые специалисты из другой отрасли знаний настаивают, что «бизнесвумен» — это не явление в социологии, а слабо изученная клиническая форма психопатологии, обусловленная гормональным дисбалансом и падением уровня жизни. Кто их разберет? Ученые мужи спорят, но мужьям от этого не легче.
Максимов сознательно разрешил мыслям течь, куда им заблагорассудится. Гадать о причинах смерти Матоянца можно до бесконечности, если нет на руках фактов, способных выстроиться в версию. И о последствиях для бизнеса не его дело думать. Наверняка не один десяток голов уже прокручивают сотни вариантов. Когда падает дуб, в рост идет молодой подлесок, а когда умирает лев, тело его терзают гиены. Без сомнений, по завету классика сукины дети уже выстроились в очередь. За наследством умершего.
А как будет жить семья, потеряв опору, никогда не угадать. Из всех Максимов знал лишь Карину. Но ничего решать за нее он не хотел. Так уж научили, и жизнь не раз подтвердила истину: Выбор делает каждый сам за себя. Это — Закон.
За Химками поток машин стал плотнее, но кортеж лишь раз сбавил скорость, продавливаясь сквозь пробку. Ревун милицейского «опеля» и нервные вспышки проблесковых сиреневых огней распугивали зазевавшихся, заставляя жаться к обочине. Простые автомобилисты покорно принимали вправо, уступая дорогу власти, роскоши и праву на насилие. Все это напоминало проезд кавалькады средневекового барона сквозь толпу смердов. С поправкой на технический прогресс, конечно.