На мониторе вновь высветились все картинки разом, как карты в пасьянсе.
— Та-а-ак. — Глеб скрестил руки на груди. — Выбрать сложно, но нужно. Лично я глаз оторвать не могу вот от этой.
Он указал на ряды белых изгибов газовых труб на непроницаемо черном фоне. Картинка явно делалась «для души».
— Чистое «техно». Ультрасовременно, и настроение чувствуется. Что-то из земли идущее, непонятное, но желаемое, да? Мастерская работа!
Иван Васильевич подарил ему благодарный взгляд и потупился.
— Но «Газпромом» рулят, насколько мне известно, отнюдь не выпускники Академии изящных искусств, — изрек Глеб, а оранжевая девица прыснула в кулачок. — Придется ориентироваться на их понимание прекрасного. Сделаем им красиво за их же деньги. Но и до уровня начальника газокомпрессорной станции нам опускаться незачем. Согласны?
Иван Васильевич дважды отсемафорил успевшей побледнеть от волнения лысиной.
— Мне кажется, это — компромиссный вариант.
Глеб с серьезным видом указал на центральную картинку, светившуюся изумрудно-фосфорным цветом. А сам был готов расхохотаться в голос.
Оператор по немой команде художника щелкнул «мышкой» и увеличил картинку на всю ширину экрана.
Глеб крякнул в кулак, чтобы смех не вырвался наружу.
В правом нижнем углу обложки круглолицый шеф «Газпрома» жизнерадостно улыбался из-под нахлобученной до глаз пыжиковой шапки-ушанки. Бугорки щек и прочие выпуклости лица украшал здоровый румянец человека, привычного к северному морозу и к заполярным дозам спиртного. Фон был черный, а по нему, фосфорно светилась элегантно вогнутая карта страны, разбитая на четкие прямоугольники.
— Монитор центральной диспетчерской «Газпрома». Специально попросил кадр в их пресс-службе, — пояснил Иван Васильевич.
Глеб с глубокомысленным видом кивнул. Вопрос, который жег язык, задала оранжевоволосая курица.
— Ничего, что он в ушанке на центральном пульте? — подала она стервозный голосок. — Да и осень еще на дворе. Не по погоде одет.
Иван Васильевич готовился что-то сказать, но, хлопнув ртом, задохнулся.
Глеб, не выдержав, разлепил губы в улыбке.
— Будем считать, что он только прилетел из Ханты-Мансийска! — выдал он заранее сформулированный ответ. — И сразу — на главный пульт.
Засмеялись в голос все, даже Иван Васильевич подключился, правда, последним.
— Ладно, одобряю в шапке, — промокнув глаза, вынес вердикт Глеб.
Иван Васильевич с достоинством кивнул, как фельдфебель-старослужащий, получивший приказ, в котором не нуждался.
Глеб повернулся к монитору.
— А это будьте добры сохранить. — Он указал на белую головоломку из труб. — Разведка донесла, они там что-то мутят с «Рургазом». Потребуются проспекты и прочая рекламная макулатура. Немцы такой шедевр оценят по достоинству. Или я их уважать перестану.
Иван Васильевич смущенно, но польщено одновременно залился румянцем от подбородка до макушки.
— Вы же профессионал высшей пробы, Иван Васильевич. — Обычно с этой фразы Глеб начинал проработку художника за очередную пьянку на рабочем месте. Но сейчас она звучала без всякого укора. — И лучше меня это знаете. Я лишь знаю, что мир создается энтузиастами, а стоит на плечах профессионалов. Знаю, а кто сказал, не помню.
— Он, — подала голос девочка. — Я полосу с его интервью верстала.
Оранжевоволосая указала на стенд, занимавший всю стену над ее монитором. На стенд Иван Васильевич лепил магнитами лучшие обложки. Получилась выставка личных достижений, пример для ученицы и образцы для бестолковых клиентов.
Глеб осекся, вдруг осознав, чьи слова он процитировал.
С обложки майского номера на него смотрел Матоянц. Отчим Карины, как всегда, выглядел сосредоточенным и уверенным в себе. И абсолютно не подозревал, какая смерть ждет его через четыре месяца.
* * *
Глеб набрал код на замке, потом приложил большой палец к синему стеклянному квадратику на косяке. Щелкнуло запирающее устройство. Он толкнул дверь и шагнул в тихий глухой коридор.
Еще одна игра за собственные деньги. Но на этот раз всерьез и на серьезные ставки.
В отдельном отсеке, отгороженном бронированной дверью и звуконепроницаемой стеной от бестолковой суеты общего зала, находился «мозговой центр» агентства. По сути, он и был пиар-агентством, остальное — мишура для заказчиков и налоговой инспекции.
В четырех кабинетах размещались службы контрразведки, разведки, аналитический отдел и служба стратегического планирования. Все, как в нормальной спецслужбе уважающего себя государства. Только без раздутых штатов, бюрократии и интриг. По одному куратору с двумя помощниками на каждое направление и право использовать любые ресурсы, лишь бы выгорело дело.
Глеб стряхнул с себя маску демократически настроенного и прогрессивно мыслящего начальника-технократа. И стал тем, кем любил быть, — охотником на двуногих.
Он без стука распахнул первую дверь. Встал на пороге. Вдавил взглядом обратно в кресло приставшего было начальника службы безопасности. Молчал и не без удовольствия следил, как с лица еще минуту назад столь уверенного в себе человека стекает удивление и медленно серой отечностью проступает тревога. А потом — страх. Липкий его запах Глеб почувствовал на расстоянии.
Глеб захлопнул дверь, сделал три бесшумных шага к столу.
— Сергей Дмитриевич, раздолбай на входе докладывает мне, что происшествий не случилось. А в офисе у кое-кого вот-вот начнется ломка!
Сергей Дмитриевич нервно дрогнул губами.
— Я же предупреждал, Глеб Павлович, такой гадюшник под боком! Наши на этих обкуренных лабухов насмотрятся, а потом…
Глеб посмотрел ему в глаза, и Сергей Дмитриевич осекся.
Глеб перегнулся через стол, нажал кнопку селектора.
— Любовь Викторовна, добрый день. У нас деньги есть? — спросил он добродушно-игривым тоном.
Из динамика раздался хохоток полной жизнерадостной женщины.
— Денег нет и не будет! — выдала она дежурный ответ. — Добрый день, Глеб Павлович.
— И тем не менее через полчаса выплатите Эдельману двести долларов на представительские расходы, — распорядился Глеб.
— Глеб Павлович, он свой фонд давно выскреб до донышка! — взмолилась бухгалтер.
— Потому что работает лучше всех. У него сейчас идет важный контракт, так что изыщите возможность, Любовь Викторовна.
Глеб оторвал палец от кнопки, им же, острым и твердым, нацелился на переносье Сергея Дмитриевича.
— Когда этот засранец выскочит за дозой, пустишь за ним «хвост». Засечешь контакт. Барыгу сегодня же сдать ментам.
Сергей Дмитриевич с готовностью кивнул.