— Амур, тужур, — протянул Решетников. — Домой эта Анна Каренина к елке вернулась? Или в Парижах холостяковала?
— Вернулась тридцать первого числа. Дневным рейсом «Трансаэро». Глеб Лобов остался в Париже.
— От тоски, слава богу, не помер. Оно и понятно, Париж — не Нижний Тагил, — вставил Решетников. — Где они еще засветились?
— Судя по распечатке звонков с ее мобильного, связь продолжалась в Москве до мая-месяца. С тех пор звонки в офис и на основной из мобильный Лобова прекратились.
— Потряси подружек, Владислав. Быть такого не может, чтобы баба бабе не похвасталась.
— Список составлен, могу начать работу прямо сейчас.
— И начни, друг мой! — Решетников завозился в кресле, как разбуженный медведь в берлоге. — Так, с любовью разобрались. С деньгами у Лобова как? На одном этом политическом дурилове особо не разжиреешь.
— Я вычислил его основной источник.
Владислав произнес фразу бесстрастно, но так, что Салин, встревожившись, распахнул глаза.
— Кто?
— Иосиф Михайлович Загрядский.
Решетников медленно откинулся на спинку кресла. Покосился на Салина.
— Перехват, — почти по слогам произнес Решетников.
— Это третий узелок, — машинально уточнил Салин.
Ему очень не понравилось, что в горле вдруг сделалось до рези сухо, а слева под ложечкой тупо выстрелила боль.
— Какая, на хрен, разница, — процедил Решетников. — Перехват классический.
Первый раз фамилия Загрядский мелькнула в последнем деле, которое Салин с Решетниковым расследовали в качестве функционеров КПК. Лебединая песня получилась в духе того полублатного-полупопсового перестроечного времечка.
Тогда, как голодные тараканы из-за печки, на свет повылазила всякая мелкая сволочь с комсомольскими значками, синими перстнями на пальцах, майорскими звездами на васильковых и малиновых погонах. Сбились в стаи, наплевав на разницу в социальном статусе, и принялись жадно хапать все подряд. Их загребущие ручки дотянулись даже да святая святых — Гохрана страны. Аппетиты у ошалевших от перестроечного безвластия были таковы, что первый же выброс неучтенных алмазов поверг в шок международный рынок. Запаниковала даже могущественная Де Бирс [26] , спешно делегировавшая в Москву своего полпреда. Разговор с полпредом прошел на повышенных тонах, но в духе полного взаимопонимания. Ведь речь шла, без шуток, о нарушении договоренностей, на которых стоит мир.
Пришлось партийной «инстанции» выйти из засады и окучить дубиной охальников. «Гласность», объявленная генсеком, дошла до предела маразма, и историю долго полоскали в газетах. Впрочем, если изучать историю по газетам, ни черта не поймешь. Надо соотносить прочитанное в многотиражке с бумажками, помеченными соответствующими грифами секретности.
А в них, совсекретных материалах «дела Гохрана», мелькнула фамилия Загрядского. Мелькнула золотой рыбкой в неводе и пропала. Как и сам ее владелец. Добраться до «мозгового центра» авантюры тогда не сложилось, а там и мятежный август подоспел. Дело кануло в мутные воды Леты. И концы в воду.
Второй раз фамилия Загрядского появилась в разработках, которые Салин с Решетниковым вели под «крышей» фонда «Новая политика». Многоопытные расследователи темных дел и исследователи потемок человеческой подлости, Салин и Решетников особо не удивились. История, как известно, повторяется. В данном случае она изначально была фарсом, а спустя пять лет приняла форму полного бреда. Идею Загрядского использовали еще раз, но с рассейским размахом и куражом временщиков. Даже код ей присвоили ухарский — «Артель». Бог с ним, что дважды наступили на свои же грабли, так и плагиатом не погнушались.
Точно такую же операцию прокрутили в восьмидесятых. Совершенно другие люди. Поэтому и кодовое название ей присвоили пристойное — «СистемаСоюз». В некоторых документах писали еще короче, но многозначительнее: «СС—ХХI».
Фонд «Новая политика»
Сов. секретно
Согласно списку
Аналитическая записка
Термины, активно внедряемые в СМИ для анализа российской экономики, следует отнести к средствам психологической войны. Выдернутые из контекста западной экономики, они не описывают реальность, а служат для управляемого внедрения в массовое сознание химеры, искажающей адекватное восприятие реальности. Фактически же, нет никакого деления на «белую», «серую» и «черную» экономики. В России существует лишь экономика колониального типа.
Основной капитал, управляющий экономическими процессами в России, находится за границей, базовыми отраслями стали добывающие отрасли, гипертрофированными темпами откачивающие природные богатства на нужды развития мировой, а не отечественной экономики. Российские банки не являются финансовыми инструментами рынка, а существуют в качестве каналов связи с «русскими деньгами» за границей.
Население страны искусственно разделено на меньшинство, обслуживающее экономику колониального типа, и большинство, удерживающее запредельно изношенные производственные фонды и другие объекты (в частности — военные объекты) страны от техногенной катастрофы.
Во избежание риска «перегрева» мировой экономики «русские деньги» за рубежом вложены в отрасли, ориентированные на сохранение социальной стабильности на постсоветском пространстве, в основном — продукты питания и товары народного потребления, включая предметы роскоши.
Принцип функционирования российской колониальной экономики
Представляет собой четырехтактовую модель.
Первый такт: счет оффшорной фирмы — > «легальная» фирма-производитель — > российская фирма-импортер — > контрабандный ввоз либо с нарушением таможенного законодательства с целью получения «неучтенного товара», — реализация с сокрытием большей части прибыли от налогообложения.
Товарная масса контрабандной продукции, по данным российских правоохранительных органов, в точности совпадает с денежной массой, выплачиваемой «черным валютным налом» работникам фирм, обслуживающих колониальную экономику. Именно на них, преуспевающих на фоне общей нищеты, прежде всего и ориентирована контрабанда и незаконный сбыт предметов ширпотреба и роскоши.
Долларовая масса «черного нала», циркулирующая в стране на протяжении многих лет, остается неизменной — примерно сто миллионов долларов. Подобная стабильность говорит о том, что она используется для кассовых операций в финансовой системе колониальной экономики.