Вопрос был задан мастерски, влет. Решетников встревожено посмотрел на партнера. Полностью контролируя выражение лица, Салин ответил:
— Я могу стерпеть, когда суют нос в мои дела. Но не люблю, когда на меня вешают то, чего я не совершал.
Денис Филиппович удивленно вскинул брови.
— Да, да, такие мы мнительные. — Решетников тоже встал. — Чуть что, сразу по зубам,
Денис Филиппович выпрямился во весь свой огромный рост, закрыв широкой спиной свет из окна.
— Виктор Николаевич, если требуется моя помощь… — начал он, протягивая руку.
— Спасибо, Денис Филиппович, пока справляемся. — Салин бросил взгляд на Решетникова, тот едва заметно кивнул. — А вы не поленитесь, потеребите свои источники на Лубянке. Возможно, что-нибудь узнаете новенькое про эти, так сказать, учения.
— Есть смысл? — быстро спросил Денис Филиппович, настороженно прищурив глаза.
— Эта информация — страховой полис вашей медиа-империи на случай жесткого противодействия со стороны СБП. — Салин взял под мышку папку. Сопровождаемый хозяином, двинулся к дверям, но неожиданно остановился. Поднял голову, чтобы заглянуть в лицо Денису Филипповичу. — Да, чуть не забыл. Если уж речь зашла о личном… В Московском управлении есть некто Белов Игорь Иванович. Я не ошибся? — Салин повернулся к Решетникову.
— Все правильно. — По тону легко уловился дополнительный подтекст. Решетников, сориентировавшись на ходу, дал согласие на этот шаг.
— Не на «пятой линии» служил? — Денис Филиппович явно заинтересовался.
— Нет, с идеологией не связан. Впрочем, я могу ошибаться. — Салин небрежным жестом дал понять, что Белов сошка мелкая, подробности малоинтересны. — Кажется, у него возникли неприятности, связанные с этим учениями. Если вам для телевидения потребуется громкое интервью, думаю, Белов его с радостью даст. Правда, придется поспешить, чтобы сенсацию не перехватила пресс-служба СБП.
Денис Филиппович уже взялся за ручку двери. Но рука так и осталась лежать на выгнутой медной лапе льва. Решетников удовлетворенно засопел: Салин мастерски врезал хозяину кабинета. Долго оставаться в неестественном положении у дверей с лежащей на ручке рукой нельзя, это просто смешно. А обдумать ответный ход надо, слишком велик риск. Одно дело сидеть и ждать скандала, другое — вступить в активное противоборство с элитной государственной спецслужбой.
— Я надеюсь, это порядочный человек? — Вопрос Дениса Филипповича для наметанного уха прозвучал так: «Это ваш человек?»
— Ручаюсь, — кивнул Салин. — Он оказался в трудном положении, и мы решили протянуть ему руку помощи. Вашу руку, Денис Филиппович.
Салин протянул руку. Прощальное рукопожатие означало многое. Денис Филиппович теперь знал, что Белов — человек Салина, но играют им «втемную». И партию эту, как эпизод в большой игре против СБП, должны сыграть служба безопасности банка и личные контакты Дениса Филипповича в спецслужбах. Цена за участие назначена, интересы соблюдены, дело за малым — за согласием.
— Приятно иметь с вами дело, Виктор Николаевич. — Денис Филиппович крепко пожал протянутую руку.
— Взаимно, — улыбнулся Салин.
Салин с Решетниковым вышли на залитую солнцем эстакаду. Водители шикарных «членовозов» и невзрачных «волг» распахнули дверцы, пытаясь хоть как-то спастись от жары. Воздух был тяжелым от бензинового чада и запаха расплавленного асфальта. Даже близкая река не спасала, в желобе каменной набережной она казалась расплавленным мутным стеклом.
Салин поморщился на слепяще белые стены Дома правительства, нацепил на нос очки с темными стеклами. Решетников, едва вышел из кондиционированного нутра здания, покрылся испариной и, недовольно бурча что-то под нос, принялся терзать воротник рубашки.
— Что скажешь, Павел Степанович? — Салин остановился, снял пиджак, оставшись в рубашке с короткими рукавами.
— Жара! На Клязьму бы сейчас. Или в лес. — Решетников наконец справился с пуговкой, стянул ниже узел галстука. — Уф, помереть можно.
— А по делу? — Салин перебросил пиджак через руку.
— Ха, мастерство не пропьешь, — хохотнул Решетников. — Ого!
В его голосе было столько тревоги, что Салин невольно вздрогнул. Проследил взгляд Решетникова и плотно сжал губы. У их машины стоял Владислав. Несмотря на жару, на нем была светлая куртка. Под ней, насколько знал Салин, в экстренных случаях пряталась кобура с тяжелым «магнумом», второй пистолет, короткоствольный кольт, находился в кобуре на левой лодыжке.
— Спокойно, ничего не произошло, — прошептал Салин, хотя отлично понимал, случилось чрезвычайное, иначе Владислав не появился бы в полном снаряжении.
Владислав, сдернув с лица солнцезащитные очки, нырнул в машину. «Вольво» плавно выехала из строя машин, подкатила к сошедшим с бордюра Салину и Решетникову.
Они без лишней суеты расселись на заднем сиденье, Владислав шепнул что-то в рацию и круто развернувшись на эстакаде, машина выехала на набережную. Сразу же в хвост пристроился черный джип.
— В чем дело, Владислав? — Решетников промокнул раскрасневшееся лицо.
Владислав повернулся к ним. Бросил взгляд в задние стекла.
— Это мои. Пять человек с оружием.
— Уж догадываюсь, что не батька Махно! — недовольно проворчал Решетников.
— Погоди, Павел Степанович. — Салин на секунду закрыл глаза. — Та-ак. Подседерцев? — обратился он к Владиславу.
— Да, Виктор Николаевич. — Владислав достал из нагрудного кармана листок бумаги. — Сорок минут назад арестован профессор Мещеряков. Сейчас в его лаборатории проводят обыск. Работают люди из прокуратуры и опера МУРа из отдела по борьбе с наркотиками.
Салин с Решетниковым переглянулись.
— Даже так? — поднял бровь Салин. — Подробнее, пожалуйста.
— В час двадцать приехал следователь прокуратуры, ведущий дело по факту смерти Виктора Ладыгина. — Владислав заглянул в шпаргалку. — Некто Шаповалов Валентин Семенович. В прокуратуре всего три года. Кабинет Мещерякова мы оборудовали «жучком», допрос контролировали. Речь шла о Викторе, кружили вокруг экспериментов. Мещеряков выдал лекцию минут на двадцать.
— Мог бы и на час, — вставил Решетников. Владислав оставил это без комментариев и продолжил:
— Ровно в четырнадцать часов в лабораторию вошли оперативники из отдела по борьбе с наркотиками. Предъявили постановление на обыск. По их информации, в лаборатории Мещерякова изготавливались и хранились наркотики. Предлог, откровенно говоря, классный. Мещеряков действительно использовал в экспериментах ЛСД и другие галлюциногены. Несколько ампул обнаружены в сейфе. Мещеряков заявил, что частично ЛСД синтезировали самостоятельно, но при этом вели все необходимые учеты. Опера сказали, что у них есть заявление некоего гражданина о том, что он покупал в лаборатории ЛСД для последующей перепродажи. В лаборатории устроили обыск по полной программе. Подъехала еще одна бригада оперативников. Принялись активно перебирать все документы. Мещерякова оставили в кабинете с неизвестным мне человеком, которого профессор называл Сергеем Карповичем.