— Трое. — Ответ последовал после секундной заминки.

— Где держите заложника?

Парень как-то странно посмотрел на Максимова.

— Я задал вопрос. — Пришлось немного пошевелить косой.

— В подвале.

— Маргарита еще здесь?

— Она с ним.

Максимов принял к сведению, но не до конца понял, что это значит.

— Мне нужен только он. Будете мешать, поотрываю головы. — Поднял взгляд на окна дома… Светилось только окошко под крышей. — Непринужденно махни ручкой, будто приглашаешь меня войти. Пойдешь первым. И не вздумай шутить. Отмахну ноги по самое-самое. Или вместе с этим самым. Уяснил?

— Это тебя не добили на Хорошевском? — Парень прищурил хищно поблескивающие глаза. Не имея возможности наброситься, решил морально подавить.

— Ага. Не все руки переломал, пришлось сюда приехать. — Максимов легко парировал удар. — Маши ручкой и топай ножками. Пока я добрый.

Парень сделал, как приказывали. Сначала шел по тропинке к гаражу, но свернул на отвилку.

— Куда? — Максимов приподнял с плеча черенок косы.

— Через гараж не пройдем. Вход с крыльца, а оно за домом.

— Иди!

Максимов бросил тяжелый взгляд на маячащую впереди спину. Парень подписал себе приговор. Вход в дом через гараж был, это Максимов знал.

Только повернули за угол, парень сорвался в сторону, кубарем прокатился по земле, успел выхватить что-то из-за пояса. Вскинул обе руки. Громко клацнул затвор пистолета.

Взмах, и коса вспорола воздух. Снизу вверх. Что-то тяжелое плюхнулось в траву. Максимов припал на колено, коса спланировала в горизонтальный полет, громко чавкнуло, протяжно зазвенело косое лезвие, пролетев дальше. Серый шар покатился по траве, обезглавленное тело завалилось набок, забилось в конвульсиях.

Максимов обошел жирно блестевшее пятно на траве. Нагнулся. Отрубленные кисти все еще сжимали рукоять пистолета. Осторожно разогнул пальцы, поднял пистолет, вытер о рубашку, обмотанную вокруг пояса. Проверил оружие: шесть патронов в обойме, один в стволе.

В дом вошел через дверь в дальнем конце гаража. И сразу же насторожился, услышав странное завывание, глухо доносящееся откуда-то снизу. Лестница вела наверх, а звук шел из темного угла под лестницей.

Максимов провел ладонью по стене, обитой «вагонкой». Доски плотно прилегали друг к другу. Приложил ухо, гудение стало отчетливее, уже можно разобрать низкий женский голос.

Максимов отступил на шаг. Прицелился в стену, выбирая место для удара.

Черная Луна

Круг, нарисованный на полу черной краской, в него вписана пентаграмма, а в ней распят человек. Он казался безжизненной куклой. Несколько капель воска упало ему на грудь, но он никак не отреагировал. Четвертый день полной неподвижности и молчания.

Женщина в черных одеждах поднесла свечу к светильнику, их было ровно четыре на внешней стороне магического круга, по количеству сторон света.

— Всезнающий Орел, Великий Правитель бури, шторма и урагана, Владыка небесного свода, Великий принц Сил Воздуха! Мы молим тебя, явись и храни этот круг от всех опасностей, приходящих с Востока.

Маска на ее лице мешала видеть, но по тому, как заплясали тени на стене, она поняла, что огонь в чаше занялся весело и зло. Женщина поднесла свечу к следующему светильнику.

— Огнедышащий Лев, Владыка Молний, Хозяин Солнечного шара. Великий принц Сил Огня! Приди, мы умоляем тебя, и храни этот круг от всех опасностей, приходящих с Юга.

В комнате стало еще светлее. Она поднесла свечу к светильнику Запада.

— Змей Старости, Повелитель пучин, Страж Горького моря. Великий принц Сил Воды! Приди и храни этот круг от всех опасностей, приходящих с Запада.

В свете пламени, с шипением выползающем из светильников, уже можно было разглядеть тело внутри круга и трех человек, сидящих на коленях в его ногах.

Вспыхнул огонь в последнем светильнике.

— Черный Бык Севера, Рогоносный бог. Темный повелитель гор и долин, Великий принц Сил Земли! Приди, мы умоляем тебя, и храни этот круг от всех опасностей, приходящих с Севера. — Она набрала полные легкие воздуха, горького от травяного чада, выдохнула, прорычав: — Ар-ра-р-р-ритал!

По ее сигналу трое молодых мужчин вскочили на ноги, зажгли свечи на полках вдоль стены. Сотня маленьких злых язычков задрожали, разгоняя полумрак. В подвале сразу же сделалось жарко. Обнаженные тела мужчин залоснились от пота.

Воск черной свечи тек по пальцам, но она не чувствовала боли. Шелк накидки пропитался потом, льнул к горячему телу, ободок маски впился в голову, в висках туго и зло билась кровь. Но она ощущала все это отрешенно, словно тело принадлежало другой. Да и что — тело? Оболочка, футляр души. Главное — душа. Вечно молодая и злая душа ведьмы.

Из кадильницы у изголовья алтаря поднимался густой дым. Левой рукой она зачерпнула порошок из чаши, бросила в огонь кадильницы.

— Соль и кориандр, я заклинаю тебя Барабасом, Сатаной, Дьяволом. Будь ты проклята! Не как соль и кориандр, я зову тебя, а как сердце этого человека. Как ты горишь хорошо, так пусть горит его сердце. Принеси мне его! Заклинаемый Гекатой, я вызываю тебя именем Барабаса, Сатаной, Дьяволом, заклят будь! Самой преисподней войди в этого человека и принеси мне его сердце. Силы скотобойни, принесите мне его, силы могил и силы болот, принесите мне его! Та, что спит в руинах днем и стоит на перекрестках ночью, что плетет вражду, насылает мор и начинает войны! Дай мне его сердце!

Она закинула голову, закружилась, разметав черные полы накидки. Быстрее, быстрее, еще быстрее.

— Дрох! Миррох! Эзенарох! Бети! Барох! Маа-рот! — С каждым оборотом она выкрикивала по слову, пока они не складывались в безжалостное заклинание. —

Сидящие на коленях у алтаря парни вторили ей низкими голосами. Быстрее, быстрее, еще быстрее.

— Дрох-Миррох-Эзенарох-Бети-Барох-Маарот! — Речитатив превратился в скороговорку. — Дрохмир-рохэзенарох!! Бетибарохмаарот!!

Пламя свечей, отсветы на мускулистых спинах, золото чаш и кадильниц, все слилось в огненно-золотой смерч. Он подхватил ее тело, поднял над землей, смял, разорвал в клочья…

— Да будет та-ак!!! — Она не поняла, как у нее вырвался этот крик. Золотой вихрь исчез. Разом навалилась тяжесть. Ноги дрожали.

Взлетел нож, хрустко вошел в грудь человека, распростертого на полу. Жадные руки потянулись к ране. Рвали, лезли в сочащееся кровью нутро.

Она подняла на лоб маску, жадно глотала воздух. Уронила погасшую свечу.

— Дайте его мне! — Голос свой не узнала. Словно кто-то другой говорил за нее. Подставила серебряное блюдо. На него плюхнулся кровавый ком. Сердце еще мелко вздрагивало, выжимая кровавые сгустки. Осторожно опустила блюдо на алтарь. Бросила в кровь щепоть порошка. Могильная пыль и листья папоротника — смесь проклятия.