— Никто не звонил?
— Нет. Все спокойно.
— Ну и отличненько! — Правда, другого Алина и не ждала. Осетинам необходимо время, чтобы осмыслить провал с похищением. И изобрести очередную пакость. — Лариска, ты не за была мои ЦУ? Если что-то произойдет, сразу звони. Запиши телефончик.
— Я знаю.
— Не то. Это сотовый. Пишешь?
— Ага.
— Молодец. Все, отключаюсь. Привет Полине.
— Привет семье. Позванивай. — Для человека, побывавшего пару часов назад в перестрелке и освобожденного из бандитского плена, Лариса держалась прекрасно.
«Сильная девочка… — размышляла Алина, засовывая «Эриксон» в сумочку. — Чудесная девочка… Интересно, кто же она — племянница или дочка? Кто же, кто же она на самом-то деле? Чертов Слава! Как замутил вокруг себя воду! — Алина свернула во двор и поставила «порш» рядом, со знакомым «паджеро». — Значит, он уже вернулся домой. Купил все, что надо, и готовится к операции. И с нетерпением ждет, отчета о том, как поживают его племянницы. Или все-таки дочки, черт побери?»
Алина закрыла машину и, беззаботно помахивая сумочкой, направилась к подъезду. Дойдя до невысокого, всего в пять ступенек, крыльца, она резко обернулась и обвела взглядом двор.
Машины… Кусты… Три девочки, играющие в резинку… Двое пьяных… Снова кусты… И снова машины. Много машин и, кажется, все как одна пустые… Ничего подозрительного. На первый, поверхностный, взгляд — ничего…
Но за ней наблюдают. Тот, кто сегодня спас ее в парке, где-то рядом. Она это знача. Она это чувствовала. Интуиция никогда не подводила ее.
…Кусты… Женщина со щенком чау-чау… Бабулька с помойным ведром…
Она полностью доверяла своей интуиции!
…Опять машины… Мальчик с французским бульдогом… Помойка… Гараж… Кусты.
Все. Двор закончился. Стандартный двор питерских новостроек, живущий своей скучной размеренной жизнью. Но таящий в своих глубинах кого-то, кто не горит желанием лишний раз всплывать на поверхность. А как хочется с ним познакомиться! Но он, увы, не позволит увидеть себя, пока не решит, что настало, для этого время.
— Да пошел ты!.. - вполголоса выругалась Алина и поднялась на крыльцо. — Козел! — Она на прощание продемонстрировала неизвестному, который следит за ней, безымянный палеи и скрылась в подъезде.
Неизвестный — лысый мужчина в мышастой «копейке» — улыбнулся в ответ на Алинино приветствие в никуда и, достав из кармана сотовый телефон, набрал номер. Ответили сразу: «Я слушаю», и мужчина, почти не разжимая губ, бросил в трубку несколько совершенно нейтральных фраз. Потом отключил телефон и, поймав на приемнике «Русский Шансон», достал из сумки термос с горячим черным кофе и пакет с пончиками — совсем, как в американских боевиках. Ему предстояло ждать. Час… два часа… десять часов… хоть сутки. Сколько надо, столько он и будет сидеть в своей «копейке». И не заснет. И не отвлечется даже на миг. Не упустит объекта — девушки на черном «порше», любительницы вляпываться в истории.
Он ни за что ее не упустит. Ведь его больше года обучали этому на острове Барра. В тренировочном лагере службы МИ-6.
* * *
Осетины подписали себе приговор! Остается лишь привести его в исполнение!
Я внимательно слушал Алинин рассказ и поражался все больше и больше: вот уж не ожидал от своих противников подобной прыти! Раскатал, наивный, губешку, что они будут запрягать долго-долго. Ан нет! Не стоит судить обо всех по своим русским меркам.
Осетины оказались парнями решительными, если не сказать более — отмороженными. И сразу ввели в. бой тяжелую артиллерию. Совсем как если бы НАТО в маленьком локальном конфликтике на Балканах применила атомное оружие. При всем при том, что ставки и здесь, на Ленсовета, и там, в Югославии, сводятся к минимуму.
Осетины — придурки. Начали ходить с козырей, не оставив себе ни единого перехвата. Или все же что-то оставили? Черт их разберет! Проверим. Теперь ход за мной. Вот только шлепну Эрлена. Израилевича и буду лечить свои семейные геморрои…
— Слава, ты не хочешь мне ничего объяснить? — Скрестив по-турецкй ноги, Алина сидела в любимом Баксовом кресле и исподлобья жгла меня взглядом.
— Что объяснить?
— Значит, не хочешь.
Если бы я знал, что… Если бы я сам хоть чего-нибудь понимал.
Хотя кое-какие вещи были для меня очевидными. Алина давно таскает за собой «хвост» — ничего удивительного. Она привела этот «хвост» ко мне еще в Пяльме — я этого ожидал. МИ-6 внимательно отслеживает каждый наш шаг, но на прямой контакт идти не спешит, выжидает — единственно верная тактика. Куда торопиться, пока мы выполняем за них работу. И вдруг!.. Встав перед выбором: объявить себя или дать погибнуть Алине, которую и так уже давно пора списывать, «фирма», не задумываясь, выбирает первое. Неожиданный ход конем в эндшпиле, и вся партия переворачивается с ног на голову…
— Не хочешь — как хочешь. — Алина выбралась из кресла и гордо прошествовала мимо меня. — Обидно! — прокричала она из коридора, — идите обедать, мистер секретный агент.
…с ног на голову. Да какое дело МИ-6 до моих личных проблем! Я же для них не более чем рядовой безработный алкаш, неизвестно каким макаром встрявший в чужую «игру». В очень серьезную «игру» с крупными, ставками. И меня следует крепко отшлепать по заднице, чтобы не лез туда, куда не приглашали. Либо пойти более сложным путем и подробно расспросить нас с Алиной о том, кто мы такие, а потом вывезти наши трупы из города и закопать в лесу. Но уж никак не вмешиваться в криминально-бытовые разборки, рискуя в мгновение ока обнулить результаты своей многолетней работы.
МИ-6 сегодня попрала все незыблемые каноны, лихо обогнала на торможении вековые традиции рыцарей плаща и кинжала. Одно из золотых правил — не высовывайся, если в этом нет необходимости, и постарайся все равно не высовываться, даже если необходимость есть, — оказалось благополучно втоптанным в грязь. Инте-ре-е-есно! Что же такое творится в этом свихнувшемся мире?
Я пошел на кухню и похлебал супа, который Алина, особо не утруждаясь, сварила из рыбных консервов. Потом выгреб из шифоньера свои шпионские прибамбасы и отобрал из них то, что может мне пригодиться сегодняшней ночью. Уложил в небольшой рюкзачок разобранный арбалет «Саксон», еще раз проверил дрель и альпинистское снаряжение.
— Что это? — Внимательно наблюдавшая за мной из кресла Алина протянула руку к маленькому серому баллончику, на котором была цинично изображена понятная всем символика — череп и две скрещенные кости.
— Не цапай! — прошипел я и сразу поспешил извиниться. — Прости. Я сегодня какой-то дерганый. А эту штучку, действительно, лишний раз лучше не трогать. Она заправлена… — Я на секунду задумался. — Заправлена… Не помню названия. Но эту отраву еще называют супертабуном. Одна ее капелька на любой открытый участок кожи, и через минуту ты труп. Притом, эта минута будет самой кошмарной во всей твоей жизни.