Рамаз громко хлопнул дверцей, и я сразу сорвал «Мицубиси» с места.
— Интереснейшие делишки творятся в тихой губернии N! — Алина щелкнула зажигалкой, закуривая, и рассмеялась. — Во что это мы с тобой вляпались?
— Не знаю.
— Я тоже… Время покажет… Слава, мs опоздали.
Я посмотрел на часы. Да, опоздали. Уже без пятнадцати час. А дороги еще на десять минут. Если гнать. И если не застрянем на железнодорожном переезде. Я утопил в пол Педаль газа. И негромко сказал.
— Здесь все начиналось.
Алина меня не поняла. Наверное, подумала, что я, болезный, снова бормочу дребедень.
Откуда ей было знать, что сейчас мы проехали место, где в июне в меня ударила молния?
* * *
Я без труда отыскал нужный адрес — самую обычную избу, обшитую почерневшей от времени вагонкой, с двумя окнами по фасаду и крытой белым шифером крышей. Довольно бедную с виду избу с облупившейся краской на растрескавшихся наличниках, на фоне которой нескромно сверкали в ярком солнечном свете три дорогих иномарки. Я присоединил к ним свой «Мицубиси».
— А вон «Мерседес» Салмана, — наябедничала Алина.
— Вижу. — Я улыбнулся зловеще. — Салману на нем больше не ездить. Зато я обеспечу ему катафалк.
Из дома на крыльцо вышел знакомый мне по встрече на Пражской Олег, радостно улыбнулся и помахал нам рукой.
— Вы опоздали! — пронзительно гаркнул он, и я соврал, что мы застряли на переезде. — А-а-а. — Олег понимающе покивал. — Мы тоже… Когда сюда ехали. Алинка, чего не здороваешься? Ты мне сегодня снилась всю ночь…
Внутри изба показалась совсем не такой маленькой, как снаружи, и состояла из светлой просторной горницы, миниатюрной кухни (она же прихожая) и туалета. В горнице я обнаружил длинный обитый кожей диван, несколько кресел, журнальный столик и короткую двухсекционную стенку. Плюс огромный ковер на полу. Плюс скованного наручниками Салмана, валявшегося на этом ковре.
— Слава, я дарю тебе этого выродка. — Из одного из кресел навстречу мне поднялся Мартин. — Нам он больше не нужен. Его уже допросили.
И без слов было видно, что его допросили. Салман оторвал от ковра помятую рожу и, пустив струйку слюны, смерил меня безумным взглядом.
— Чем вы его накачали?
— Да всякой дрянью. Не беспокойся, не сдохнет. — Мартин достал из кармана конфету. — Через час будет как новенький. А потом развлекайся с ним, сколько влезет. У нас впереди много свободного времени.
— А… — заикнулся я, но Мартин меня перебил:
— Сейчас ситуация не в нашу пользу. К вечеру расстановка сил должна измениться. Пошли в машину, побеседуем тет-а-тет.
Когда мы вышли из горницы, там кроме полуживого Салмана остались лишь девушка-«манекенщица», та, что здорово умеет драться затылком, и «сутенер», дремавший в кресле и даже не заметивший моего появления. Возможно, этому помешал плеер и большие наушники, способные при желании без затруднений пробить барабанные перепонки.
На крыльце заливалась смехом застрявшая в компании Олега Алина. Она даже не удосужилась вместе со мной зайти в дом. Олег что-то рассказывал ей на ушко, и в его глазах я прочитал неприкрытую похоть. Или мне показалось? На всякий случай я миролюбиво заметил:
— Будешь пытаться отбить у меня девчонку, отстрелю тебе яйца.
— Ради нее я куплю себе новые, еще лучше, — расхохотался Олег. — Из силикона…
— На самом деле ему больше нравятся симпатичные мальчики, — поделился секретом Мартин, когда мы устроились в его «Ровере». — Так что избавься от ревности. Сейчас у нас есть дела поважнее. Вот их и обсудим.
— Позволь, я сначала позадаю вопросы.
— Ради Бога! Постараюсь на них ответить.
— Хорошо…
Ничего хорошего! Я внимательно наблюдал за тем, что творится на крыльце у меня под носом. Сволочь Олег, которому нравятся мальчики, нахально обнимал Алину за талию, а она строила ему глазки и расплывалась в улыбке. Она вся превратилась в сплошную улыбку.
— Вот ведь блядища! — прокомментировал я и Мартин расхохотался.
— Слава, не обращай внимания. Они специально дразнят тебя, зная, что ты наблюдаешь за ними. Еще раз повторяю, Олег не интересуется женщинами. А Алине, я в этом уверен, не нужен никто, кроме тебя… Не отвлекайся и задавай мне свои вопросы.
— Well. Вопрос номер один: вас здесь только четверо?
— Немногим больше. Но не толпиться же в доме в такую погоду. Еще трое сейчас гуляют неподалеку. Наблюдают. Охраняют нас… Дальше.
— Вопрос номер два: почему я нигде не вижу Хаджи?
— Хаджи умер сегодня ночью. По дороге из «Катастрофы». Передозировка наркотиков. Не успели его откачать. — Мартин виновато посмотрел на меня. — Вот почему я сказал, что ситуация не в нашу пользу.
— А сблефовать мы не сможем?
— Нет. Даже если бы он был живой, не уверен, что его дружки согласились бы на обмен.
— Да. Я в курсах, что от него хотели избавиться. Но не решались. Мы им помогли.
Мартин помолчал, пошуршал фантиком от конфеты и поинтересовался:
— А откуда ты в этих… в курсах? — В его голосе мне послышались отзвуки удивления.
— Ты же передо мной темнишь, — нежно проворковал я. — Позволь, я отвечу тем же. Во всяком случае, до той славной поры, когда мы откроем друг перед другом карты. Вопрос номер три: мы сегодня едем в Рождествено?
— Мартин повернулся ко мне и встретился со мной взглядом. Я ослепительно улыбался. Он тихо кипел. Кому понравится быть в дураках?
— Да. Сегодня мы едем в Рождествено. Сунем палку в термитник этих мерзавцев. Но, кажется, ты знаешь это и без меня? Докладывай, Голоблад, что еще успел накопать?
Я достал из-за пазухи план базы и небрежно швырнул его на колени Мартину.
— Это что? — Он зашуршал бумагой и, развернув план, удостоил его лишь мимолетного взгляда. — А-а-а… У нас есть подробнее. Надо будет их сверить. — План полетел на заднее сиденье «Ровера», а «аристократ» совсем не по-аристократически залез мизинцем в ноздрю точеного англосаксонского носа. — Продолжай спрашивать, Слава, — попросил он. — Мне так легче все тебе объяснить.
— Что у вас есть по базе на последнее время?
— За ней ведут наблюдение. Она напоминает пчелиный улей, в который швырнули камень. Там сейчас около сорока бандитов. А это очень нехорошо. Мы прокололись, перестреляв их людей в ночном клубе. Разворошили гадючье гнездо и разбудили хозяев. К тому же еще потеряли Хаджи. В общем, обделались, как дилетанты, и усложнили себе жизнь насколько возможно.
— И все же полезем сегодня туда? — произнес я вопросительным тоном. Но звучало это, как утверждение.
— И все же полезем, — ответил Мартин. — Ближе к ночи. Надо дождаться еще людей.