«Ага! Ему не нравится!» — злорадно подумала Наташа и заревела в голос:
— У-у-у-у…
— Черт знает что!!! — гневно рявкнул Хан и, отшвырнув стул, вскочил из-за стола. — Боб, да сделай же что-нибудь! Дай ей воды, что ли!
Лысый торопливо плеснул в стакан воды из сифона и подал Наташе.
— Успокойтесь, голубушка, вот — выпейте…
— Справедливо, несправедливо — это как посмотреть! У каждого своя справедливость! — продолжал громыхать, расхаживая по кабинету, рассерженный Хан. — Вы вот у меня завод увели — это, по-вашему, справедливо?!
— Но я же вам за него заплатила! — сквозь рыдания прокричала Наташа. — А вы хотите отобрать!.. Все отобра-а-а-ать… у-у-у-у.
— Но мы же предлагаем вам взамен свободу… — вкрадчиво возразил Борис Борисович.
— Да?! — сверкнула Наташа полными слез глазами и подбросила здорового цинизма: — А зачем мне она без дене-е-е-ег?… Опять в нищету-у-у-у?
— О, Господи!!! — взревел Хан, схватившись обеими руками за голову. — Хорошо, черт вас побери! Я верну вам ваши деньги!! Только прекратите немедленно это издевательство!!! Слышите, вы!!!
— Я… я… я постараюсь, — всхлипывая, пробормотала Наташа. — Сейчас… одну минуту…
Она выпила воды, громко икнула и шумно высморкалась. Хан, стоящий у окна спиной к столу, возмущенно фыркнул, но промолчал. Через минуту Наташа, не поднимая глаз, смиренно пробормотала:
— Все, я готова.
Ханевский вернулся за стол, но смотреть на Наташу все еще избегал. Теперь Наташа сидела рядом с лысым, а Хан — один — напротив. Какое-то время все трое тягостно молчали, потом Борис Борисович осторожно спросил:
— Итак, господа, о какой сумме идет речь?
— Что значит — о какой сумме? — буркнул Хан. — Я обещал вернуть ей то, что она мне заплатила, вот и все!
— Позвольте мне сказать?… — робко пискнула Наташа.
— Да, Наталья Александровна, слушаем вас… — любезно склонил свою лысую башку Борис Борисович.
— Господа, как я понимаю, наши с вами интересы пересеклись в тот момент, когда я решила приобрести завод СиAM, — осторожно, вкрадчиво говорила Наташа. — До этого я вам, кажется, никак не мешала?
— К чему вы клоните? — наморщил лоб лысый.
— Я, Борис Борисович, предлагаю всем нам перенестись в ту самую точку и разойтись полюбовно. Вы получите завод, контракт с японцами и изобретение Митрохина, а я — те деньги, что были у меня тогда. Я думаю, что так будет справедливо! — Услышав последнее слово, Хан вздрогнул.
Снова повисла тишина. Немного погодя Хан мрачно спросил:
— Сколько у нее тогда было, Боб?
Тот поскреб свое блестящее темечко и озадаченно пробормотал:
— Примерно три с половиной… Мужчины опять замолчали. Наташа реши ла слегка поднажать.
— Это совсем несложно. Сейчас на счету «Цны» более полутора миллионов, плюс те деньги, что обещал вернуть Сергей Петрович, ну а остальные, я думаю, добавите вы, Борис Борисович! К тому же вы, господа, приобретаете предприятие, которое имеет действующий контракт с ведущим мировым производителем. И если вы вдруг заплатите за него смешные деньги, это неизбежно вызовет тучу кривотолков и домыслов. Подумайте, разве это — в ваших интересах? И как на это посмотрят щепетильные японцы?
Борис Борисович снова поскреб лысину и процедил задумчиво:
— А в этом что-то есть, Сергей…
— Знаю! — буркнул Хан.
Он осторожно, исподлобья взглянул на Наташу и нехотя кивнул:
— Хорошо, три.
— Но у меня было три с половиной, даже больше! — возразила Наташа. — Знаете, это несп…
— Я сказал — три!!! — что есть мочи рявкнул Хан, и от души приложился ладонью к столешнице. — Три и ни цента больше! А если вы еще раз заикнетесь о справедливости, я пошлю эту сделку к чертовой матери и упеку вас на нары, ясно?!!
— Три, Наталья Александровна, три… — поддакнул и Борис Борисович. — Три миллиона долларов — это очень хорошие деньги!
— Ну что ж, — горестно вздохнула Наташа и из вредности напоследок шмыгнула носом, — три так три!
— Уф-ф-ф… — шумно выдохнул лысый. — Ну, слава Богу, вроде договорились! Давайте бумажки подписывать?
— Минутку! — несогласно покачала головой Наташа. — А где гарантий моей свободы? Пообещать-то вы пообещали, а где гарантии?!
— Ах да, конечно! — хозяин кабинета подошел к двери и позвал: — Гриша, зайди!
Семибратов подошел к столу и выжидающе уставился на босса.
— Видишь ли, Гриша, мы тут сейчас выяснили, что Наталья Александровна, оказывается, ни в чем не виновата. Как бы ей помочь, а? — устало и вальяжно спросил у следователя Борис Борисович.
— Совсем не виновата? — уточнил Семибратов.
— Совсем, Гриша, совсем… — кивнул лысый.
— Угу. Ну, с патентом все просто. Наталья Александровна пишет сейчас заявление об отзыве своей заявки, а Митрохина — забирает свое заявление из прокуратуры. Все, дела нет. А с Усачевым… Вот, — он достал из портфеля бумаги и положил их на стол. — Это показания Коновальчука, Бивнева и Куманько о том, что джип Усачева сам врезался в припаркованный на обочине «Форд» Цыбиной и от этого столкновения вылетел под встречную фуру. Заменить показания, а заодно и изъять из дела все, что касается сообщения по электронной почте, я могу прямо сейчас. Уважаемая Наталья Александровна, таким образом, превратится из обвиняемой в потерпевшую.
Через полчаса ЗАО «Цна» было продано. Пятьдесят один процент акций приобрела Группа компаний «ХАН», оставшиеся сорок девять — холдинговая компания Бориса Борисовича «Уния — Траст». Все три участника сделки были весьма довольны или, по крайней мере, старались выглядеть таковыми. Они даже решили выпить по рюмочке в честь такого выдающегося события.
Наташа нашла силы поздравить упырей со сверхудачным приобретением и пожелать им успехов на ниве отечественной электроники. «Подождите, гады, — думала при этом она, — вот дозреет мой Коленька, мы вам тогда покажем!» Новые хозяева «Цны» тоже поздравляли Наташу — с обретением свободы и независимости. «Как какую-нибудь Бангладеш!» — усмехнулась про себя она. Кроме того, ей пожелали не расстраиваться, не вешать носа и даже в случае чего обращаться без церемоний — это сказал, разумеется, лысый.
Явно симпатизирующий гостье Борис Борисович предложил довезти Наташу до дома, но она отказалась. «Хочу прогуляться» — сказала она, сославшись на головную боль. Упыри еще раз попросили ее не унывать и дружно пообещали завтра же перевести ей все причитающиеся деньги. Наконец они расселись по своим слоноподобным «меринам» и, весело посигналив на прощанье обобранной ими девушке, укатили.
Наташа вздохнула с облегчением и даже помахала им вслед подаренной ей Борисом Борисовичем изящной кожаной папочкой. В ней лежали Наташины экземпляры договоров на продажу «Цны» вместе с ее собственным, персональным компроматом — листочками из уголовного дела, собственноручно изъятыми оттуда следователем прокуратуры Семибратовым Г. В. Наташа осталась в темном переулке совершенно одна, она растерянно смотрела вслед исчезнувшим машинам и не знала — радоваться ей или огорчаться…