Затем Антуан обратился к своей гордости, голландскому джину в холодной керамической бутылке.

Том вспомнил, что у Антуана наверху, в студии, есть маленький холодильник.

Антуан налил и раздал всем маленькие стаканы, женщинам в первую очередь.

— О-о-о! — воскликнула Элоиза из вежливости, хотя и не любила джин.

— Ваше здоровье! — сказал он, когда они все подняли бокалы. — Приятного путешествия и удачного возвращения!

Они выпили.

Том должен был признать, голландский джин оказался на удивление мягким, но Антуан вел себя так, будто сам сделал этот напиток, и Том никогда не знал заранее, предложит ли он еще по глотку. Том понял, что Притчарды еще не пытались познакомиться с Грэ, возможно, потому, что не знали, что Рипли дружили с Грэ. А что с этим домом между Грэ и Притчардами? Он пустовал уже много лет, насколько помнилось Тому, может, выставлен на продажу; ну да это не важно, подумал Том.

Том и Элоиза собрались уходить. Они пообещали прислать открытку, и Антуан тут же заявил, что почта в Марокко отвратительная. Том вспомнил о посылке Ривза.

Как только они пришли домой, зазвонил телефон.

— Я жду звонка, дорогая, так что... — Том снял трубку в холле, приготовившись подняться в свою комнату, если это Джефф и разговор станет трудным.

— Дорогой, я хочу йогурта, мне не понравился этот джин, — сказала Элоиза и отправилась на кухню.

— Том, это Эд, — раздался голос Эда Банбери. — Я дозвонился до Цинтии. Мы с Джеффом вдвоем взялись за дело. Я не смог назначить встречу, но узнал кое-что.

— Да?

— Кажется, Цинтия была не так давно на вечеринке для журналистов, это большое сборище, куда может прийти кто угодно — и похоже, что Притчарды тоже там были.

— Одну минуту, Эд. Думаю, мне надо пройти к другому телефону. Не вешай трубку. — Том взбежал наверх, снял в своей комнате трубку и снова побежал вниз, чтобы положить трубку на аппарате в холле. Элоиза, не обращая на него внимания, включила телевизор в гостиной. Но Том не хотел называть имя Цинтии в ее присутствии, иначе она вспомнит, что Цинтия была невестой Бернарда Тафтса, сумасшедшего, как называла его Элоиза. Бернард напугал Элоизу, когда она встретила его здесь, в Бель-Омбр. — Это я, — сказал Том. — Ты говорил с Цинтией?

— По телефону. Сегодня днем. На вечеринке к ней подошел один человек, ее знакомый, и сказал, что какой-то американец спрашивает у него, не знает ли он Тома Рипли. Совершенно неожиданно. Так вот, этот человек...

— Тоже американец?

— Я не знаю. В общем, Цинтия сказала своему другу — этому человеку — посоветовать американцу проследить связь Рипли с Мёрчисоном. Вот так все и всплыло.

Том нашел все это в высшей степени неопределенным.

— Ты не знаешь имени посредника? Друга Цинтии, который говорил с Притчардом?

— Цинтия не упоминала, а я не хотел... давить на нее. Во-первых, какой у меня был повод ей звонить? Что какой-то тип из Америки знает ее имя? Я не говорил ей, что ты мне это сказал. Просто взять и позвонить! Мне пришлось все так и представить. Я думаю, что мы кое-что узнали, а это уже хорошо.

Да, верно, подумал Том.

— Но Цинтия не встречалась с Притчардом? В тот вечер?

— Вроде бы нет.

— Посредник, наверное, сказал Притчарду: «Я спрошу у моей подруги Цинтии Граднор о Рипли». Притчард произнес ее имя правильно, а это не очень распространенное имя. — Может быть, Цинтия имела неосторожность через своего приятеля передать визитку, подумал Том, полагая, что это, возможно, навлечет на Тома Рипли кару Господню, если это вообще возможно.

— Том, ты здесь?

— Да. От Цинтии нельзя ожидать ничего хорошего, друг мой. Да и от Притчарда тоже. Он просто чокнутый.

— Чокнутый?

— Ну, с головой у него не в порядке, не спрашивай меня почему. — Том глубоко вздохнул. — Эд, спасибо тебе за беспокойство. Поблагодари Джеффа тоже.

Когда они распрощались, Тома несколько секунд била дрожь. У Цинтии, несомненно, были подозрения по поводу исчезновения Томаса Мёрчисона. И у нее хватает смелости совать из-за этого голову в петлю. Она должна бы знать, что если кто-то и будет кандидатом на уничтожение на повестке дня у Тома, так именно она, потому что ей все известно о мошенничестве, начиная с самой первой картины, которую подделал Бернард Тафтс (даже Том не знал, какую именно).

Том предположил, что Притчард скорее всего наткнулся на имя Мёрчисона, прочитав о Томе Рипли в газетных подшивках. Насколько было известно Тому, его имя упоминалось только один раз в американских газетах. Мадам Аннет видела, как Том выносил чемодан Мёрчисона к своей машине, чтобы успеть в Орли к рейсу Мёрчисона, и ошибочно сказала полиции, что видела, как мсье Рипли и мсье Мёрчисон выходили с багажом из дома к машине мсье Рипли. Это и дало толчок к подозрениям, решил Том. К тому моменту Мёрчисон был наскоро завернут в брезент и лежал у Тома в подвале, а Том боялся, что мадам Аннет может спуститься вниз за вином, прежде чем он успеет убрать труп.

То, что Цинтия упомянула имя Мёрчисона, прибавило Притчарду энтузиазма Том не сомневался, что Цинтия знала о том, что Мёрчисон «исчез» сразу после того, как посетил Тома. Об этом писали в английских газетах, вспомнил Том, хотя и в маленьких заметках. Мёрчисон был уверен, что все поздние работы Дерватта поддельные. Вначале, правда, он только подозревал, но потом полностью убедился в этом, потому что Бернард Тафтс прямо сказал ему: «Не покупайте больше Дерватта». Мёрчисон рассказал Тому о забавной встрече с незнакомцем в баре лондонского отеля. Бернард не назвал Мёрчисону своего имени. Сразу же после того разговора Том, сам проследив за Мёрчисоном, увидел его вместе с Бернардом тет-а-тет. Тогда Том испытал ужас, который ощущал до сих пор: он-то знал, что мог рассказать Бернард.

Том часто думал, что могло бы произойти, если бы Бернард Тафтс попытался выяснить отношения с Цинтией и пообещал ей не писать больше подделок. Но если бы Бернард так и сделал, Цинтия все равно бы его не приняла.

6

Том подумал, что Джанис Притчард попытается еще раз войти с ним в «контакт», что ока и сделала в четверг после обеда. Телефон зазвонил в Бель-Омбр около двух тридцати пополудни. Том едва его услышал. Он в это время полол клумбу для роз возле дома. Элоиза сняла трубку и через несколько секунд крикнула, подойдя к высокому окну:

— Том! Телефон!

— Спасибо, дорогая. — Он бросил мотыгу. — А кто это?

— Жена Прикарда.

— А! Притчарда, дорогая.

Раздосадованный, но заинтригованный, Том направился в холл, где стоял телефон. На этот раз он не мог подняться к себе наверх, чтобы поговорить там, не объясняя этого Элоизе.

— Алло.

— Алло, мистер Рипли! Я рада, что застала вас дома. Может, я покажусь вам бесцеремонной, но мне бы очень хотелось поговорить с вами с глазу на глаз.