Том посмотрел в окно: сухая, растрескавшаяся земля, дикий, первозданный пейзаж… Пока, собственно говоря, у полиции никаких улик против него нет. Хотя, возможно, в Американском агентстве ждет засада. А может быть, и нет. Не исключено, те четверо были вовсе не полицейскими, а какими-нибудь армейскими офицерами.
Автобус остановился. Том вышел, взял чемодан и нанял такси.
– Будьте любезны, остановитесь, пожалуйста, у Американского агентства, – попросил Том шофера по-итальянски. И тот явно понял его, по крайней мере название “Американское агентство”. И автомобиль тронулся. Том вдруг вспомнил, как эти же слова он произнес, обращаясь к шоферу такси в Риме в день отъезда в Палермо. Боже, как ликовал он в тот день, когда ему удалось ускользнуть от Мардж в отеле “Англия”!
Увидев вывеску “Американское агентство”, он подался вперед, пытаясь отыскать взглядом полицейских. Они могли быть и внутри здания. Снова обратившись к водителю по-итальянски. Том попросил подождать его. Кажется, водитель понял и в этот раз – он вежливо прикоснулся рукой к фуражке. Все было до смешного просто, как и всегда бывает перед каким-нибудь потрясающим событием. Том оглядел вестибюль Американского агентства. А вдруг стоит только назвать свое имя…
– Есть письма на имя Тома Рипли? – спросил он низким голосом по-английски.
– Риплей? Скажите, пожалуйста, как пишется.
Он сказал.
Дама повернулась и достала из ячейки несколько писем.
Пока ничего особенного не происходило.
– Три письма, – с улыбкой произнесла она по-английски.
Одно было от мистера Гринлифа. Одно – из Венеции, от Титти. Одно от Клио, его сюда переслали. Он распечатал письмо от мистера Гринлифа.
“9 июня 19…
Дорогой Том!
Ваше письмо от третьего июня я получил вчера. Оно не в той мере поразило меня и мою жену, как Вы склонны предполагать. Мы оба не сомневаемся, что наш сын был очень привязан к Вам, хотя он никогда не упоминал об этом в своих письмах. Вы отмечаете в своем письме, что наличие этого завещания, к несчастью, указывает на то, что Ричард совершил самоубийство. К аналогичному выводу мы оба теперь пришли окончательно. Есть одна надежда, что он решил жить под чужим именем и таким образом порвать со своей семьей.
При данном положении вещей моя жена разделяет мое мнение о том, что независимо от того, как на самом деле поступил Ричард, мы должны действовать в соответствии с его желанием. Я передал фотокопию завещания своим адвокатам, и они будут информировать Вас о том, как продвигается дело по передаче в Ваши руки страхового фонда и другого имущества Дикки.
Еще раз благодарю Вас за Ваше внимание ко мне и помощь во время моего пребывания в Европе.
С наилучшими пожеланиями
Герберт Гринлиф”.
Уж не розыгрыш ли это? Нет, он и в самом деле держит в руках письмо мистера Гринлифа, написанное на плотной шероховатой фирменной бумаге, с фирменным тиснением имени владельца. К тому же подобного рода шутки со стороны мистера Гринлифа совершенно исключаются. Свершилось! Он получил все: и деньги Дикки, и свободу. Эта свобода, как и все прочее, состояла из его собственной свободы и свободы Дикки. Теперь он, если захочет, может иметь дом и здесь, в Европе, и в Америке. Деньги за дом в Монджибелло, которые предстоит получить, он решил тут же отослать Гринлифам: ведь дом продан раньше, чем написано завещание. Он с улыбкой подумал о миссис Картрайт. Когда они встретятся на Крите, надо будет преподнести ей корзину орхидей, если только они там продаются. Он представил себе, как сходит на вытянутый берег Крита, испещренный кратерами с застывшими неровными краями. По случаю прибытия теплохода – радостная суета на пристани, мальчишки, жаждущие чаевых, со всех ног бросаются нести его багаж, и он щедро одаривает всех, кто постарается ему услужить.
На какой-то миг привиделись четыре застывшие фигуры на пристани Крита: полицейские, скрестив на груди руки, терпеливо ожидают его. Но видение исчезло, уступив место порыву радости. Да неужели ему так и будут мерещиться полицейские на каждой пристани? В Александрии? В Стамбуле? В Бомбее? В Рио? К чему об этом думать? Он расправил плечи. Незачем портить себе настроение, все время думая о вымышленных полицейских. Даже если сегодня на пристани действительно были полицейские, это совсем не означает…
– Где едем? Где едем? – повторял шофер, пытаясь говорить по-итальянски.
– В отель, пожалуйста, – ответил Том. – В самый лучший отель. В самый лучший. В самый лучший.