— Вчера лило, сегодня — сами видите.
Погода хмурилась, но дождя, похоже, не предвиделось.
Они выехали на Курфюрстендамм и притормозили на красный свет возле площади Ценин.
— Обрати внимание — магазины здесь сплошь новые. Улица хоть и главная, но мне она не нравится.
Ему вспомнилось, как в свое первое посещение Берлина он одиноко бродил взад-вперед по этой прямой длинной улице в тщетной попытке уловить особую атмосферу города Это оказалось невозможно, потому что здесь все было банально новое — нарядные витрины, киоски, сверкавшие стеклом и белым металлом, где торговали фарфором, часами и сумочками... Трущобный район Кройцберг, теперь заселенный турецкими рабочими, в то время представлялся ему куда более интересным: тогда он еще сохранил дух старой Германии.
Шофер свернул на Альбрехт-Ахиллештрассе. Они миновали пиццерию на углу, которую Том хорошо помнил, потом справа мелькнуло здание уже закрытого супермаркета. Отель «Франке» был расположен на левой стороне в том месте, где улица делала плавный изгиб.
В холле они заполнили небольшие белые карточки, обозначив имена и номера паспортов. Их комнаты оказались на одном этаже, но не смежные.
Том не захотел селиться в более фешенебельном «Палас-отеле» оттого, что однажды уже останавливался там. Он опасался, что его могли запомнить и сообразить, что мальчик — ему не родственник. В принципе ему было все равно, кто, где и что подумает, видя его вместе с Фрэнком. Важно было другое: в такой скромной гостинице, как «Франке», было куда меньше шансов, что опознают Фрэнка Пирсона, чем в «Палас-отеле».
Том повесил в шкаф брюки, затем отогнул покрывало на постели и бросил пижаму на то, чем в Германии с древних времен принято было закрываться: вместо одеяла — перина в застегнутом на пуговицы пододеяльнике. Из окна открывался скучнейший вид: унылый двор, еще один шестиэтажный корпус под углом к тому, где находился их номер, да верхушки нескольких деревьев вдали. Неизъяснимое чувство свободы и радости вдруг охватило Тома. Чувство мимолетное, зыбкое, и все же... Он засунул поглубже в чемодан паспорт и бумажник с франками, захлопнул крышку и вышел из номера, заперев за собой дверь. Он предупредил Фрэнка, что зайдет к нему минут через пять.
— Ну, как дела, Бен? — входя к нему в номер, спросил Том с улыбкой.
— Вы видели эту фантастическую кровать? — воскликнул Фрэнк, указывая на перину, и они оба весело расхохотались.
— Пойдем прогуляемся. Где у тебя паспорта?
Убедившись, что новый паспорт Фрэнка лежит не на самом верху, Том убрал второй, тот, что принадлежал Джонни, в белый конверт и упрятал его на самое дно — с тем, чтобы, как он объяснил, Фрэнк в спешке не перепутал их, если кто-нибудь придет с проверкой. Том пожалел, что они не оставили паспорт Джонни в Бель-Омбр: Джонни уже наверняка приобрел себе новый взамен похищенного.
Они вышли из номера и направились было к лестнице, но Фрэнку захотелось лишний раз прокатиться в старинном лифте. На Курфюрстендамм Фрэнк разглядывал все подряд, глазея даже на вывешенное для проветривания постельное белье. Зашли в угловую пиццерию, взяли чипсы, пиво и с огромными кружками пристроились за столиком, где уже сидели две девушки, уплетая пиццу.
— Завтра двинем в Шарлоттенбург, — сказал Том. — Там много музеев и прекрасный парк. Потом — в Тиргартен.
Впереди у них был еще нынешний вечер и вся ночь, а ночью в Берлине было на что посмотреть. Том заметил, что Фрэнк не забыл замазать гримом родинку, и одобрил его старания.
Полночь застала их в диско-баре «Роми Хуго». После четырех выпитых кружек пива Фрэнк заметно опьянел. На входе в пивной зал они позабавились метанием колец, и у Тома в руках оказался выигрыш — маленький коричневый медвежонок, символ Берлина. Этот диско-бар Тому запомнился по предыдущему визиту, туристов здесь бывало немного, но совсем поздно ночью тут показывали шоу трансвеститов.
— Почему бы тебе не потанцевать? — предложил Том, показывая глазами на их соседок. В это время они оба стояли у бара. Перед девушками были бокалы с напитками, но взгляды их были устремлены на танцевальную площадку в центре зала, над которой медленно вращался серый шар, отбрасывая на стены светлые и темные блики. Этот крутящийся шар размером не больше волейбольного мяча и сам по себе довольно безобразный выглядел как реликвия догатлеровских тридцатых годов и странным образом притягивал взгляд.
Фрэнк смущенно потупился: ему явно не хватало смелости.
— Это не проститутки, — уверил его Том.
Фрэнк вышел в туалет, а когда появился снова, то мимо Тома прошел прямо к танцевальной площадке. На какое-то время Том потерял его из виду, а когда отыскал, то он уже танцевал с блондинкой под самым вращающимся шаром среди дюжины таких же пар и нескольких одиночек. Том улыбнулся. Фрэнк резвился и высоко подпрыгивал, ему явно было весело. Музыка играла без перерыва, но вскоре Фрэнк вернулся к нему с победным видом.
— Я подумал, что, если не приглашу девушку, вы подумаете, что я струсил.
— Как девушка? Милая?
— Очень! Только она зачем-то все время жевала жвачку. Я даже сказал ей Guten Abend и Ich hebe dich — это я знаю из песен. Она решила, что я пьяный, и очень смеялась.
Фрэнк действительно нетвердо стоял на ногах, и Тому пришлось придержать его за локоть, пока он садился на высокий табурет.
— Не пей больше, тебе хватит.
Барабанная дробь возвестила о начале ночного шоу. На эстраде появились трое крепышей в розовом, белом и желтом платьях до полу, с декольте, открывавшими пластиковые груди с красными сосками. Их приветствовали восторженными овациями. Они спели что-то из «Мадам Баттерфляй», после чего исполнили несколько куплетов, из которых Том не понял и половины, однако публика их явно одобрила.
— До чего смешные костюмы, — пытаясь перекричать шум, крикнул Фрэнк в самое ухо Тому.
Мускулистые «девицы» спели напоследок «Das ist die Berliner Luft» [11] и исполнили подобие канкана, за что аудитория засыпала их букетами цветов.
— Браво! Браво! — выкрикнул Фрэнк. Он горячо зааплодировал и чуть не свалился со стула.
Они выбрались на улицу. Том взял парнишку под руку — главным образом для того, чтобы тот не шатался. Хотя была уже половина третьего, им попадалось довольно много прохожих.
— А это что еще такое? — спросил Фрэнк.
К ним приближалась странная пара: на мужчине был костюм арлекина с рейтузами в обтяжку и шляпа с загибающимися спереди и сзади полями; костюм женщины делал ее похожей на игральную карту, и когда они подошли ближе, то можно было различить, что это — туз пик.
— Наверное, идут с вечеринки, а может, еще только направляются туда.
Том еще раньше отметил для себя, что берлинцы любят вызывающе наряжаться и носить маски.