Слишком сложно объяснять ему. Да Морисси и не нуждался в объяснениях. Все было бы намного лучше, подумал Кларенс, если в он был «своим», брал взятки, словом, не выделялся. Это, что ли, имел в виду Морисси? Хотя Морисси имел звание детектива и ходил в штатском, он был свой в доску.
— Я не... — Кларенс остановился, не зная, с чего начать.
— Что?
— Я поступил в полицию не для того, чтобы выслеживать, шпионить...
— Кто говорил о слежке? — рассмеялся Морисси.
— Я много думал о полицейской службе. Вот почему пошел туда. — «Чтобы приносить больше пользы», — подумал Кларенс, но не захотел опять стать посмешищем.
Морисси презрительно кивнул.
«Коп горой встал бы на защиту копа в такой ситуации», — подумал Кларенс. Он слышал об этом. Всем это известно. Но он чужой. Кларенс рассердился и пожалел себя. Надо подавить эти чувства. Именно этого и хотел Морисси: заставить его переживать.
Морисси рассуждал о чем-то.
Кларенс прикрыл руками лицо. Он устал, был зол, расстроен. Он слышал, как Морисси ругает его последними словами.
Детектив не выдержал и выскочил из комнаты, не дождавшись замены. Кларенс рухнул на жесткий стул, сел на свое пальто, откинул голову и вытянул ноги, как боксер в перерыве между раундами. Он провалился в сон, будто его засосало в черную бездонную воронку. Затем чья-то рука грубо потрясла его за плечи, и, открыв глаза, он увидел склонившееся над ним черное улыбающееся лицо.
— Вставай, парень, — сказал мужчина низким голосом и направился к столу.
Кларенс встал.
Они посмотрели друг на друга. Кларенс видел, что вновь пришедший оценивает его состояние: насколько он устал, насколько враждебно настроен? Он был настолько измотан, что казалось, превратился в бескостную амебу, но твердо стоял на ногах.
— Что ж, кажется... Да. Гм-м, — произнес чернокожий, просматривая свои записи.
В следующие несколько минут ему задавали по-новому сформулированные старые вопросы об истории Роважински. Новый детектив разминался. Это усыпляло Кларенса. Он сел и сидел минут пять, пока мужчина не приказал ему снова подняться.
— Ходи дальше, — велел он. — Ты как-то сказал на допросе, что твоя подружка дрыхнет без задних ног, она не слышала, как ты уходил утром. Может, она не услышала в ту ночь, как ты ушел из квартиры и вернулся обратно. Когда ты вышел и нашел Роважински... Почему бы и нет? Что скажешь?
— Я не выходил — в ту ночь.
Следователь продолжал. Даты. Посещение Бельвью. Попытки завязать дружбу с Рейнолдсами. Попытка подружиться... нечего сказать?
— Нет, сэр. — Кларенс ходил вокруг, неспешно делая круги по комнате. Недавно ему захотелось в туалет, а сейчас он расхотел. Странно. Туалет находился в коридоре, справа.
— ...а теперь твои друзья бросили тебя в беде... а ну выпрямись! Тебе же будет легче, если ты признаешь очевидные факты! Признайся, что ты... что ты ушел от своей подружки около двенадцати в ту ночь, столкнулся поблизости с Роважински и избил его! Признайся!
— Я этого не делал!
— Ты пойдешь под суд, понимаешь, и, если станешь уверять, что невиновен, тебя разнесут в клочки!
— Это уж слишком!
Так и продолжалось.
— ...не думай, что твоя подружка станет прикрывать тебя. У нее есть свой предел, так же как у тебя, как у всякого... наши ребята еще не закончили с ней...
Кларенс упал на пол. Темно-зеленый цемент, кажется, приподнялся и ударил его по щеке, но он тут же собрался с силами и поднялся, повернувшись лицом к столу, над которым горел свет. Он услышал звон, раздававшийся чуть ли не у него в черепе. Или это звонил телефон? Нет. Темноволосый мужчина, наклонившись в кресле, что-то орал ему:
— ...ходить! Продолжай ходить! Будешь разговаривать со мной?
Теперь удар в живот. Мужчина внезапно возник прямо перед ним. Кларенс заморгал от боли.
— Теряешь время! Ради бога, сознайся!.. Спаси себя...
Кларенс попросился в туалет. Он сознавал, что с трудом выговаривает слова. Выведенный из себя, мужчина пошел вместе с ним, приказав оставить дверь открытой, чтобы видеть его, как делал Морисси. Там была раковина. Кларенс намочил голову, выпил из пригоршни воды с привкусом жидкого мыла, которым он мыл руки. Когда они вернулись в комнату, Кларенс направился к стулу и сел на свое пальто.
— Встать!
Кларенс поднялся:
— Сегодня ночью я не произнесу больше ни слова, не стану говорить ни с вами, ни с кем другим. — Теперь он слегка покачивался, и его ступни стали влажными от пота. Теперь его знобило, словно в комнате вдруг похолодало.
Разозленный чернокожий начал говорить что-то, и звук пропал. Его губы произносили какие-то слова. Затем он направился к телефону. Кларенс не стал слушать. Разговор, кажется, продолжался минут пять, не меньше. Кларенс посмотрел на часы, с трудом сфокусировав взгляд на циферблате, и увидел, что стрелки показывают 3.22. Он покрутил колесико часов, чтобы убедиться, не стоят ли они, но часы были в порядке. Полчетвертого утра. Понедельник.
— Хочешь, чтобы это продолжалось до бесконечности? — спросил темнокожий, положив трубку. — Завтра и послезавтра? Давай покончим с этим сейчас!.. Мы сделаем тебе укол...
Укол, чтобы заставить его бодрствовать или чтобы заставить говорить? Кларенс почувствовал слабость. Страшно заболели глаза.
Мужчина снова подошел к телефону и, рывком подняв трубку, нажал на кнопку. Затем расстегнул воротник рубашки, развязал галстук. Он выглядел сейчас совсем не тем человеком, который вошел в комнату несколько часов назад.
— Не знаю, нужна мне здесь помощь... Нет, нет, не то. — Он забормотал что-то, понизив голос.
Кларенс выключил его голос, как будто тот говорил на языке, которого он не понимал. Пусть присылают подкрепление, прекрасно! Пусть делают ему уколы, чтобы добыть из него сведения, дают таблетки, чтобы он не мог заснуть много дней! Он не станет разговаривать с ними! Они могут убить его, а он все-таки не станет с ними разговаривать. Когда начнут пытать, все, что происходит с ним сейчас, покажется чепухой, но Кларенс не ощущал жалости к себе. Он чувствовал себя настоящим мужчиной, и это придавало ему сил.
— Пойдем, я сказал! — заорал темнокожий.
Кларенс обернулся.
Мужчина направлялся к двери.
— Забирай свое пальто.
Кларенс решил, что они идут в другую комнату. Но они поднялись по лестнице, прошли по коридору и дальше — к входной двери. Вышли в утреннюю прохладу. У подъезда стояло такси, очевидно вызванное патрульным, ожидавшим их на тротуаре.
Темноволосый мужчина открыл дверцу машины и сказал:
— Отправляйся домой. На Девятнадцатую, верно?.. Не пытайся никуда уехать. Мы тебя везде найдем.