– Всего один раз, и то потому, что никак нельзя было иначе. Милость – это исключение, но не правило. Чтобы видеть лестницу постоянно, как видят ее стражи света, требуется полностью измениться. Свернуть шею эгоизму. Перечеркнуть самолюбие, наступить на горло своему «я», ощутить других совершенными, а себя хуже всех. Не только пожелать измениться к лучшему, но и осознать, что сам ты без воли света измениться не можешь. Только в этом случае можно ступить на лестницу или хотя бы увидеть ее.
Меф слушал Дафну недоверчиво. Слишком уж не похоже это было на все, к чему он привык.
– И это все? Никаких гробовых щепок под язык, восхождения полной луны в клешне Скорпиона, массирования точки «ци» против часовой стрелки и закручивания биоэнергетических потоков вокруг потной пятки заклинателя?
Дафна невольно улыбнулась. Никто лучше Мефа не умел передразнивать комиссионерские заморочки.
Послышался топот, и вновь появился тот самый чесавший ухо атлет. На сей раз его сопровождала запыхавшаяся девица, в одной руке у которой было копье, а в другой шипела сковорода. По всем признакам, девицу только что спешно оторвали от плиты.
Девица не очень внимательно посмотрела на Мефа, внимательно на Даф и заорала на парня:
– Совсем дремучий? Светлых от темных не отличаешь?
Обиженный парень пробормотал, что пусть самые умные сами и караулят, и удалился, хотя и гордо, но не очень далеко, чтобы, когда попросят прощения, не слишком напряжно было возвращаться.
– Привет, Гелата! – поздоровалась Дафна.
– Привет! – ответила девица, удрученно созерцая сковороду, с которой, когда она бежала, где-то потерялась яичница.
– На! За ручку держи – обожжешься! – сказала она, вручая сковороду Антигону. – Отнесешь это своей хозяйке и объяснишь, как пользоваться. А то она небось до сих пор думает, что сковородка – это оружие ближнего боя дробящего действия!
Антигон вперевалку удалился, изредка касаясь раскаленной части сковороды пальцем и хихикая.
– Его же вроде украли? Где вы его нашли? – спросила Гелата у Дафны.
– В морозильнике! – вместо нее ответил Меф.
И, разумеется, ему не поверили.
– Где-где? Не пытайся шутить из всех положений! Натянутые шутки смешными не бывают! – назидательно произнесла Гелата.
Что-то полыхнуло, и в трех шагах от Дафны и Мефа появилась Улита. Видимо, недавно она вымыла голову, потому что вокруг головы у нее обмотано было полотенце.
– А вот и я – единственная в своем роде! – представилась она. – Кто способен восхищаться – восхищайтесь, остальные могут грызть от зависти локти и падать в обморок!
Оруженосец Гелаты, охранные навыки которого сидели глубоко в подкорке, опомнился первым. Он мгновенно шагнул навстречу Улите, расставляя руки в жесте «не пущу!».
– О, какой хорошенький младенчик! Только увидел чужую тетю, а уже обниматься идет! Чей это? Скажи мамочке: «Агу!» – умилилась ведьма.
Обнаружив, что гигант продолжает надвигаться, Улита сделала быстрый шаг вперед и ткнула его пальцем в грудь.
– Эй, хомяк, замри сусликом! Посмотри на северо-запад! Еще севернее, я сказала! Песочницу видишь? Это твой огневой рубеж! Начинай окапываться! – рявкнула она.
Оруженосец изумленно застыл и оглянулся на хозяйку.
– Да оставь ее в покое! – буркнула Гелата. Она была умнее своего оруженосца и даже не пыталась призвать копье.
– Но она темная! – произнес парень с негодованием.
Наглая толстая девица выводила его из себя.
Улита поморщилась.
– А ты что, сильно светлый, что ли? Дурная агитация хуже прямого вредительства! И вообще, скажи, ты часом не дурак? А то больно успешно притворяешься!
Даф толкнула Мефа плечом, и тот, смекнув, о чем его просят, встал между оруженосцем и Улитой. За ведьму он боялся мало, куда больше – за приятеля Гелаты. Улита с сожалением перестала доводить оруженосца и, обращаясь к Мефу, заявила:
– Я за тобой! Тебя Арей зовет!
– Чего так рано? Тренировка только через два часа! – возмутился Меф.
– Вопросы не ко мне. Гость прибыл раньше.
– Какой гость?
Ведьма посмотрела на него с состраданием.
– Не хочу раньше времени настроение портить, – сказала она.
* * *
Арея Меф нашел в спортивном зале. С ним рядом стоял высокий и тощий страж. Лицо у него было искорежено. Правый глаз смотрел наискось, вдавленный в череп рассекшим лоб ударом сабли или меча. Кожа на лице обожжена. Волосы, ресницы, брови – все слизано не знающим жалости пламенем.
Заметив Буслаева, страж обернулся к нему. Дарх на его шее качнулся и, ябедливо звякнув, указал на грудь Мефа, точно нашептывая, что там имеется нечто его интересующее.
Арей подошел к Мефу и положил ему руку на плечо.
– Знакомься, синьор помидор, это Трынг! Трынг когда-то сражался с Гопзием. Я подумал, что вам будет полезно познакомиться.
Трынг осклабился, показав Мефу железные зубы.
– И кто победил? – спросил Меф.
Трынг молча поднял левую руку. Буслаев увидел, что на ней нет кисти. Это было красноречивее всякого другого ответа.
– А почему вам дарх не срезали? – спросил Меф, не отличавшийся особенным тактом.
– Не случилось. Их разнял один миролюбивый, робкий и тихий дяденька, оказавшийся поблизости, – пояснил Арей.
– Какой дяденька?
Барон мрака удивленно приподнял левую бровь.
– Я! Странно, что ты не узнал меня по описанию. А теперь за дело!
Арей протянул руку и сдернул с подставки два деревянных меча. Меф отметил, что из тренировочных эта пара была самой тяжелой.
– Может, завтра? У меня сегодня все болит! Особенно трицепсы и грудь, – не очень уверенно сказал Меф, не ощущавший ни малейшего боевого задора.
Трынг ухмыльнулся.
– Напрасно ты ему это сказал! – заметил Арей.
– Почему?
– Теперь в бою он это учтет. Только светленькие договариваются перед боем, кто кого куда не бьет. Мрак же, если с ним договоришься, именно туда и влупит! – сказал Арей.