— Где это произошло? — спросил Зордай.
Рэй снова объяснил, как мог.
Зордай нахмурился:
— Позавчера вечером вы видели Коулмэна в первый раз? Я имею в виду, за последние две недели. — Он прервался, обратившись к Дель Изоле на довольно скованном, но вполне правильном итальянском: — Надеюсь, капитан, вы понимаете, о чем идет разговор?
— Si.
Рэй предвидел, что перед ним возникнет колодец, который будет становиться все глубже и глубже, и очень осторожно сказал:
— Я видел его как-то раз в ресторане. Не думаю, что он видел меня.
— Вы что, избегали встречи с ним? Ну да, судя по всему, избегали. Почему?
— Я избегал встречи не только с ним, а со всеми. Мне было страшно.
— Но, приехав в Венецию, вы виделись с Коулмэном? — продолжал пытать Зордай. — Мадам Шнайдер — я только что беседовал с ней — утверждает, что вы виделись с Коулмэном пару раз. Так что же произошло тогда?
Рэй колебался, не решаясь сказать, что они обсуждали Пэгги, но Зордай продолжил:
— Что произошло той ночью, когда Коулмэн вез вас на лодке с Лидо?
— Ничего. Мы просто… немного поговорили. Он высадил меня на набережной Дзаттере. Той ночью у меня было мрачное настроение, и я решил прогуляться. Потом я переночевал в каком-то маленьком отеле, а на следующий день снял комнату. Паспорта у меня при себе не было.
— Где вы сняли комнату? — спросил по-итальянски Дель Изола.
— Это важно? — спросил Рэй. — Дело в том, что я не хочу доставлять хлопот ни в чем не повинным людям. Ведь за сдачу жилья полагается…
Дель Изола улыбнулся:
— Хорошо. Мы вернемся к этому позже.
— Вы ссорились с Коулмэном в ту ночь на Лидо? — поинтересовался Зордай.
— Нет, — ответил Рэй, понимая всю бессмысленность подобного вранья. — Я только безуспешно пытался объяснить ему, почему его дочь покончила с собой. Безуспешно потому, что, быть может, я и сам этого не понимаю.
— Коулмэн винил вас в ее смерти? Да?
Рэй не знал, говорила ли об этом Зордаю Инес, но тот, располагая всеми фактами, мог придти к такому заключению и сам.
— Я не знаю, винил он меня или только хотел выяснить, существует ли причина для таких обвинений. К каким выводам он пришел, мне неизвестно.
— Он был зол? Когда он начал злиться?
— Он не мог понять, почему она так поступила, — с видимой горечью проговорил Рэй. Он вдруг почувствовал усталость. Усталость от своих тщетных попыток что-либо объяснить.
— Я разговаривал с Коулмэном и с другими людьми о вашей жене. Все они считают, что она была… не совсем обычным человеком. Она была лишена чувства реальности. Могу только догадываться, какой ужас и страдания вы испытали, когда она покончила с собой.
«Зачем он говорит это? Какое это имеет значение?» Рэй чувствовал, как Зордай, нащупывая почву, движется по кругу, сужая его и пытаясь найти слабое место в центре, чтобы ударить в него простым вопросом.
— Я чувствовал себя идиотом, потому что не сумел предвидеть и предотвратить ее самоубийство.
— Коулмэн когда-нибудь угрожал вам? — сухо поинтересовался Зордай.
— Нет.
— Никаких высказываний типа «Я отомщу тебе» или «Ты свое получишь»?
— Нет.
Зордай поерзал на стуле:
— Вы прибыли в Венецию специально, чтобы повидаться с тестем? Не так ли?
Рэй насторожился — Зордай вел себя подозрительно. Работа, ради которой его наняли родители Рэя, была закончена. Тогда к чему эти вопросы?
— У меня были дела в Венеции, связанные с картинной галереей. Но и с ним я тоже хотел повидаться.
— Зачем?
— Чтобы объясниться. Я знал, что он был не удовлетворен моими объяснениями относительно самоубийства его дочери.
— Он был зол на вас. Иначе не стал бы нападать на улице с камнем в руке. — Зордай улыбнулся, обнажив здоровые белые зубы.
— Да, у него случались приступы гнева. Ведь он обожал свою дочь.
— Когда случались? А той ночью на Лидо? Она прошла спокойно?
— Да, все прошло хорошо, — проговорил Рэй с несвойственным ему спокойствием.
— Мистер Гаррет, скажите, где вы получили пулевые дыры, которые мы обнаружили на вашем пиджаке, оставшемся в «Пенсионе Сегузо».
Рэй обратил внимание, что итальянца-полицейского этот вопрос совсем не удивил.
— Видите ли, эти дыры не имеют ничего общего с предметом нашего разговора.
— Ну что ж, дело ваше — говорить или нет. — Зордай снова улыбнулся. — Но может быть, вы все-таки скажете, где получили их? Здесь? В Венеции?
— Нет-нет, это произошло давно.
— Кто-то стрелял в вас? Может быть, Коулмэн?
— Нет, не он.
— Значит, эти пулевые дыры не имеют отношения к Коулмэну? — уточнил Зордай.
— Нет.
— Тогда скажите, мистер Гаррет, есть ли у вас враги? — Зордай снова улыбнулся, словно ему доставляло удовольствие клещами вытягивать из Рэя ответы. — Поймите, я заинтересован в том, чтобы защитить вас, а не в том, чтобы обвинять в чем-то или подозревать.
— У меня нет врагов, — пробормотал Рэй, покачав головой.
Все ненадолго замолчали, потом капитан Дель Изола спросил:
— Как вы думаете, мистер Гаррет, что могло случиться с синьором Коулмэном?
Рэй колебался:
— Не знаю. Он мог на время потерять память, а возможно, его убили, ограбили и сбросили тело в канал. — Рэй старался избегать главного и наиболее очевидного — что Коулмэн мог специально скрыться, чтобы навести на Рэя подозрение в убийстве. Но если они не могут сделать этот вывод сами, почему он должен им подсказывать?
— Так вы говорите, ударили его камнем? — уточнил Дель Изола.
— Я бросил в него камень. По-моему, он попал в шею или в ухо.
Секретарь не переставал делать записи.
— И он лежал на земле? Без сознания?
— Не знаю. Я только видел, что он упал. — Рэй с трудом выдавливал из себя слова.
Зордай поднялся:
— Синьор капитан, я хотел бы отправить телеграмму, а еще лучше позвонить.
— Да, да, пожалуйста. В соседней комнате есть телефон.
Рэй тоже поднял усталое тело с жесткого стула.
— Хотите поговорить с родителями, мистер Гаррет? Там сейчас примерно четыре часа утра, — с улыбкой проговорил Зордай.
— Спасибо, но не сейчас. Пожалуйста, передайте им, что у меня все в порядке.
— А эта рана у вас на голове…
— Всего лишь царапина.